Любовь куется как металл краснея от огня страданий

Обновлено: 17.05.2024

«Учись у огня проигрывать ветру, оставаясь самим собой». Меткий эпиграф Карена Джангирова к авторской колонке ELLE. Психолог-расстановщик Татьяна Корецкая рассказывает о том, как женщине разбудить в себе энергию огня и не сгореть на костре собственных желаний

В индуистской традиции кундалини энергию жизни всегда олицетворял огонь, идущий вдоль позвоночника. Речь идет об импульсивной и страстной стихии, которую, без преувеличения, невозможно остановить. В отличие от Воды и Земли Огонь — энергия мужская, и, полыхая в теле женщины, она часто наделяет ее резкостью и прямолинейностью. Но при этом добавляет и особых чар — кто будет спорить с тем, что огненные женщины необычайно яркие и в большинстве случаев оказывают умопомрачительное влияние на мужчин?

И в эзотерических учениях, и в академической психологии типаж-огонь, как правило, связывают с драмой. Причем часто это можно считать по типу лица. Классические представительницы —Моника Беллуччи и Пенелопа Крус. Но не стоит думать, что нордическим голубоглазым блондинкам проявления Огня чужды. Как бы не так! Как и все остальные стихии, Огонь с разной силой может разгореться внутри каждой женщины без исключения.

Повторяя как заклинание слово «стихия», я подразумеваю не только жгучую внешность, но и определенные качества характера, манеру поведения, устройство психики человека. У одних это будет заложено от рождения, у других — может развиваться с возрастом. Отлично помогают в этом дыхательные практики, занятия танго или стрип-пластикой. Но главное — это осознанность, присваивание себе права проявлять свою сексуальность и наслаждаться собой.

Часто бывает, что женщина чувствует внутри жаркую энергию, но навыка, чтобы правильно ее выразить, у нее нет.

Парадоксально, но одна из самых сильных в своем выражении стихий чаще других бывает в женщине подавлена («потушена») еще в детстве. Если девочке (особенно девочке яркой) все время говорят: «Веди себя потише; будь поспокойнее; сиди смирно, не высовывайся; не привлекай к себе внимание», — пламя неминуемо погаснет.

Уже во взрослой женщине «тушат пожар» постулатами о том, что она непременно должна быть робкой и тихой. Только скромницы по-настоящему нравятся мужчинам. Кто захочет взять в жены строптивую? Ей до куртизанки один шаг, а там — дальше, по наклонной.

Внутренний огонь не передается по наследству, а вот запрет на его публичное проявление часто приходит на генетическом уровне. Скажем, во время войны ваша бабушка одна воспитывала троих детей, пока ее муж служил на фронте; понятно, что в это время ей было совсем не до огня. Но именно этот внутренний запрет в дальнейшем может по цепочке передаваться ее дочерям, внучкам, правнучкам. Часто на этом фоне в сознании происходит замещение — женщина вынуждена компенсировать отсутствие этой энергии чем-то другим. Например, уговаривает себя, что она прекрасная хозяйка илихорошая мать. Но даже в самых истощенных эмоциональных ситуациях «добыть огонь» каждой из нас вполне по силам — но этому надо учиться: с помощью жестов, цветов, принтов, ароматов. К примеру, использовать запахи корицы, имбиря, черного и розового перца, сандала, уда, иланг-иланга, шафрана и туберозы. Важно найти максимально точное выражение своего внутреннего «ах». Просто копирование других женщин работает в этом случае плохо.

И на солнце есть пятна. Темная сторона этой энергии — вспыльчивость, раздражительность, разрушительность. Не случайно мы часто используем в речи выражение «вспыхнуть от гнева».

На контрасте звучит и другая фраза — «сгореть от стыда», это когда заблокированный в женщине огонь дает излишнюю стыдливость.

Хоббит (перевод Н. Рахмановой) (7 стр.)

Таких колечек набралось уже целое облако, и в полумраке комнаты вид у Гэндальфа был таинственный и по-настоящему колдовской. Бильбо стоял и любовался; он и сам любил пускать колечки и теперь краснел от стыда, вспоминая, как накануне утром гордился своими колечками, которые ветер уносил за Холм

– А теперь перейдем к музыке! – сказал Торин. – Несите инструменты! Кили и Фили побежали и принесли скрипочки; Дори, Нори и Ори достали откуда-то из-за пазухи флейты; Бомбур притащил из прихожей барабан; Бифур и Бофур тоже вышли и вернулись с кларнетами, которые они, раздеваясь, оставили среди тростей; Двалин и Балин одновременно сказали: «Извините, но я забыл мой инструмент на крыльце!»

– Захватите и мой! – сказал Торин. Они приволокли две виолы ростом с себя и арфу Торина, закутанную в зеленую материю: арфа была золотая и красивая; и когда Торин ударил по струнам, все заиграли тоже, полилась такая неожиданная, такая сладостная, мелодичная музыка, что Бильбо позабыл обо всем и унесся душой в неведомые края, туда, где в небе стояла чужая луна – далеко По Ту Сторону Реки и совсем далеко от хоббичьей норки Под Холмом. Через окошечко в склоне Холма в комнату проникла темнота, огонь в камине (стоял еще апрель) начал гаснуть, а они все играли и играли, и тень от бороды Гэндальфа качалась на стене. Тьма заполнила комнату, камин потух, и тени пропали, а гномы продолжали играть. И вдруг, сперва один, потом другой, глухо запели таинственную песню гномов, что пелась в таинственной глуши их древних жилищ. Вот отрывок из их песни, если только слова без музыки могут быть похожи на песню:

За синие горы, за белый туман

В пещеры и норы уйдет караван;

За быстрые воды уйдем до восхода

За кладом старинным из сказочных стран.

Волшебники-гномы! В минувшие дни

Искусно металлы ковали они;

Сапфиры, алмазы, рубины, топазы

Хранили они и гранили они.

На эльфа-соседа, царя, богача

Трудились они, молотками стуча;

И солнечным бликом в усердье великом

Украсить могли рукоятку меча.

На звонкие цепи, не толще струны,

Нанизывать звезды могли с вышины;

В свои ожерелья в порыве веселья

Вплетали лучи бледноликой луны.

И пили они что твои короли

И звонкие арфы себе завели;

Протяжно и ново для уха людского

Звучало их пенье в глубинах земли.

Шумели деревья на склоне крутом,

И ветры стонали во мраке ночном;

Багровое пламя взвилось над горами -

И вспыхнули сосны смолистым огнем.

Тогда колокольный послышался звон,

Разверзлась земля, почернел небосклон.

Где было жилище – теперь пепелище:

Не ведал пощады свирепый дракон.

И гномы, боясь наказанья с небес,

Уже не надеясь на силу чудес,

Укрылись в богатых подземных палатах -

И след их сокровищ навеки исчез.

За синие горы, где мрак и снега,

Куда не ступала людская нога,

За быстрые воды уйдем до восхода,

Чтоб золото наше отнять у врага.

И, слушая их пение, хоббит почувствовал, как в нем рождается любовь к прекрасным вещам, сотворенным посредством магии или искустными умелыми руками, – любовь яростная и ревнивая, влечение, живущее в сердцах всех гномов. И в нем проснулось что-то туковское, ему захотелось видеть громадные горы, слышать шум сосен и водопадов, разведывать пещеры, носить меч вместо трости. Он выглянул в окно. На черном небе поверх деревьев высыпали звезды. Он подумал о драгоценностях гномов, сверкающих в темных пещерах. Внезапно за лесом За Рекой взметнулось пламя (наверное, кто-то разжег костер), и Бильбо представилось, как мародеры-драконы водворяются на его мирном Холме и сжигают все вокруг.

Веда Заговоров (Славянский заговорник) (2 стр.)

[1]

Стану аз, внук Даждьбожий [ имярек ], благословясь,
Выйду, ко Богам Родным обратясь,
Пойду из дверей дверьми,
Из ворот воротами да во чисто поле,
5. Где ветры быстры – Стрибожичи исты.
Стану ко Северу лицем, к Востоку десницей,
Умоюся Водою ключевою,
Утруся рушником чистым льняным,
Тканым, браным, красно вышитым.
10. Оболокуся оболоками ,
Подпояшуся Утреннею Зарёю,
Огорожуся ясным Месяцем,
Покроюся красным Солнышком,
Обтычуся частыми звёздами.
15. Пойду на Полночь да на Восход
Ко самому-то синему Окиян-Морюшку.
Как во том Окиян-Морюшке есть остров Буян,
Посередь того острова Буяна стоит Белун-гора,
Что посередь Сварогова Двора.
20. Пойду аз, внук Даждьбожий [ имярек ],
На ту гору всё во добру пору,
Самому Сварогу-Батюшке поклонюся,
Перед Ладой-Матушкой повинюся,
Благословеньица Их спрошуся:
25. Благослови, Боже в Небеси, Свароже!
Благослови, Мали, на Земле стояли!
По Правде ходили, по Искону жили,
Со Богами Родными благо творили,
Доброе дело / Обрядиво наше днесе начали,
30. Абы Родных Богов да Предков славили,
Да тем себя ладили да правили! Гой!

[2]

Храни мя, Велесе,
От ложных путей,
От морочных сетей,
От Навьих кутей!
5. Как вхожу я,
Внук Даждьбожий [ имярек ],
Во сии двери о Светлом Сердце,
О Сильном Духе!
Выйду во срок свой -
10. По вольной воле,
По своей Доле Да по добром деле!
Да бу́де сие дело До́бро и ла́дно -
15. Велесу славой,
А мне исправой! Гой!

[3]

От семи седмиц,
От Небесных Криниц
Сойди, Благость Божия,
На наше Требище,
5. На Свято Капище!
Здесь Огонь горит,
Здесь Слава гремит,
Здесь Треба восходит,
Здесь Сила водит,
10. Круг хороводит,
Горе́ возводит -
От Земли Родной
До Сварги Златой!
Богам Родным -
15. Вовек слава! Гой!

2.4–7. Загово́ры на зачин всякого дела (1–4)

[1]

Как Сварог ковал, так и я кую!
Как Перун берёг, так и я храню!
Как Велес ведал, так и я знаю!
Небо – ключ, Земля – замо́к! Гой!

[2]

С Богами Родными,
С Предками Святыми
Да с Сородичами Честны́ми!
Доброе начало! Гой!

[3]

Дажди, Даждьбоже,
По добру начали,
А по добру и завершили!
Честью по чести! Гой!

[4]

С Богами начну,
С Богами и закончу! Гой!

2.8. Макошин загово́р на зачин

На море на Окияне, на белом камени
Макошь-Матушка пряжу пряла, полотно ткала.
Как Ею спрядено, так и сбудется,
Как Ею соткано, так и получится,
5. Как Ею повязано, так нами и поделано.
Повяжи, Макошь-Матушка, Нить-Судьбинушку
Благим на благо, инаким – инако,
По Твоей Воле, по справедливости,
Но бу́ди к нам, детям Своим, вовек милостива!
10. Земно кланяемся Тебе!
(Земной поклон.)
Гой-Ма!

3. Загово́ры на Обрядовую Потвору

3.1. Обрядовый зачин

1. По старому присловью,
По Де́дову сказанью:

2. Стану я, благословясь,
Богам Родным поклонясь,
Выйду из дверей дверьми,
Из ворот воротами
Да во чисто поле,
Обращусь к Северу лицем,
К Востоку десницей,
Воздыму руки горе́,
Возреку таковы слова:

3. Солнце красное, стани мне/нам в Оберег!
Месяц ясный, стани мне/нам в Оберег!
Звёзды частые, станьте мне/нам в Оберег!

4. Облекуся я оболоками,
Подпояшуся Зорями Светлыми,
Умоюсь Водою Живою,
Заплечь брошу напрочь отжившее,
Обращусь ко Родным Богам,
Возреку до Них таковы слова:

5. Уж Вы гой еси, Боги Родные,
Во Роду нашем Старшие!
Вы дозвольте нам Обрядиво начати,
По Искону Ро́дову Вас славити,
Как наши Предки Святые деяли,
Как деять нам заповедали!
Как во Слове Вещем речено:

6. Боги Родные во Сварге есе!
Внемлите нам, бо пришли мы днесе
По доброй по воле на исто на Богомолье
Вас славити, а тем ся правити,
Как было, как есть и как будет,
Пока Солнце красное светит,
Пока Мать Сыра Земля родит,
Пока не прервались Верви Родов наших!
От Ко́ла и до Ко́ла!
Отныне – вовек! Гой!

7. Как сложу я Числу Краду белодубовую,
Размечу окрест зерно белоярое, -
Да бу́де, как во Слове Вещем речено:
Да прорастёт зерно, что нами посеяно,
Да станет во добро, что нами содеяно!
Да укажут Родные Боги верные пути-дороги
До тех Светлых Чертогов Ро́довых!
Богам во славу, а нам во здраву!
Возреку до Богов таковы слова:

8. По но́ву, по до́бру,
По живу, по здра́ву:
Ро́сти-поро́сти – полною горстью !
Ро́сти-поро́сти – полною горстью !
Рости-порости – полною горстью !
Рости-порости – полною горстью !
По до́ле, по во́ле,
На Богомолье,
На Земли ла́ды,
На Богов ча́ды,
На Богов славленья,
На сии раденья! Гой!

9. Возожгу я Краду Чистую всё Живым Огнём,
Возреку до Огня Сварожича таковы слова:

10. Яр-Огонь, Батюшка!
Распери крыла – во сто зол зола,
Обожги пером – во сто крат добром!
По долу Огня – Оберег меня,
По долу Огня – Оберег Себя!
Ко́ло-Оберег – со́рок сороко́в,
Трижды по́ сорок сорока́ доро́г!
Огнь-перекрест – Оберег окрест!
Огнь-перекрест – Оберег окрест!
Огнь-перекрест – Оберег окрест! Гой!

11. Пред Огнём Святым, пред Ликом Сварожьим,
Возреку на зачин славлений таковы слова:

12. Тучи идучие, громы гремучие,
Травы стоячие, камни горючие!
Поди по до́лу, воздыби Престол,
Ходи во здра́ви, облекися Прави!
Поди по до́лу, воздыби Престол,
Ходи во здра́ви, облекися Прави!
Поди по до́лу, воздыби Престол,
Ходи во здра́ви, облекися Прави! Гой!

13. И далее возреку:

14. Разыдись темно, разгорись добро!
Разыдись темно, разгорись добро!
Разыдись темно, разгорись добро!
Засверкай светло, яри, ясное Солнце красное!
Стани-стань доли, яко Род вели,
Яко Род вели – с Неба до́ Земли!
Стани-стань доли, яко Род вели,
Яко Род вели – с Неба до́ Земли!
Стани-стань доли, яко Род вели,
Яко Род вели – с Неба до́ Земли! Гой!

15. К Рарогу-Соколу Огнекрылому обращусь,
Возреку до Него таковы слова:

16. Уж Ты гой еси, Сокол Огнекрыл,
Сокол Огнекрыл, ярым пламенем
Всходи к Небу Ты – Сваргу всполыми,
Сваргу всполыми, Светозаренный!
Ты лети-лети в Светел Божский Град
К Самому ко Триглаву Сварожьему,
Ко Сварогу, Перуну и Велесу,
Вознеси до Них таковы слова:

17. Триглаве еси Многославе,
Диде-Дубе-Снопе Святы!
Вмите Родовичей славящих,
Во есте отроцы Ваши!
Свароже – Велике Боже,
Кий Мощи в десницу вло́жи!
Отче Громам – Перуне,
Силы Прави даруе!
Велесе – Пастырь Небесе,
Бо Вещий Велесе еси!
Пребудьте Вы с нами
В Благостях Бо́жеских
Отныне – вовек!
От Ко́ла до Ко́ла!
Слава Богам нашим! Гой!

18. И вознесётся слава велика
От Земли Родной до Сварги Златой,
От Рода Русского, от Племени Славянского -
До Богов Родных и Предков Святых,
Как во Слове Вещем речено:

19. Забурли, моря светлопенныя,
Шелести, дуба вековечныя,
Засверкай, мечи разудалыя,
Расплодися, Землица боярая,
Всполыми, Огню искрозарье!
Се – творится слава преогромная
Всем Богам Родным нашим! Гой!

20. Слава Роду Всебогу Вседержителю Всесущему!
Слава Роду Небесному и Предкам нашим!
Слава Роду Земному и всем Сородичам,
По Прави живущим!
Слава!
Слава!
Слава!

3.2. На возжигание Священного Огня

1. Сам Сварог-Отец Огонь сей складывал,
Огонь складывал, злату искру на него ронял;
Даждьбог Трисветлый сей Огонь на Небе зажигал,
На Небе зажигал, Землю-Мать освещал;
Перун Громовитый сей Огонь на Землю сводил,
Ярой молоньей Земле Зарод чинил;
Огонь Сварожич Честно́й на Земле возгорал,
На Земле возгорал, златы кудри к Небу вздымал!
Над сим Огнём Сварог-Отец десницу простёр,
От сего Огня мы зажжём свой костёр,
Пусть яро горит, нам тепло дарит,
Требы наши сбирает, во Сварге их восставляет!

2. Гой Ты, Огонь Сварожич Честно́й,
Соколом – Златопёрым Рарогом – оборотися,
От Земли Родной до Сварги Златой поднимися,
Ярым спорышем скоро восходи,
Славы наши Богам Родным вознеси!

3. Станем, други, ко́ло Огня Священного,
Воздымем десницы горе́ – от Сердца к Солнцу,
Речём славы триславны Богам Родным,
Да Предкам нашим Святым,
Да всем Родовичам Честнйм,
Речём, други, таковы слова:

4. Уж Ты гой еси, Сам Сварог-Отец!
Славим Тебя, Твердь Небесну Сковавшего,
С Неба Огнь Даровавшего,
Правь в Сердцах Утвердившего,
Трёх сынов Породившего!
Первый сын Сварога – Даждьбог Солнцеликий,
Второй сын Сварога – Перун Громовитый,
Третий сын Сварога – Огонь Яровитый!

Любовь куется как металл краснея от огня страданий

Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл, —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.

Вместо предисловия

В страшные годы ежовщины я провела
семнадцать месяцев в тюремных очередях
в Ленинграде. Как-то раз кто-то «опознал» меня.
Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами,
которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего
имени, очнулась от свойственного нам всем
оцепенения и спросила меня на ухо
(там все говорили шепотом):
— А это вы можете описать?
И я сказала:
— Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому,
что некогда было ее лицом.

1 апреля 1957
Ленинград

Посвящение

Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними «каторжные норы»
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат —
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор… И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет… Шатается… Одна.
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный мой привет.

Вступление

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.

Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе… Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.

Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.

Эта женщина больна,
Эта женщина одна.

Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

III

Нет, это не я, это кто-то другой страдает,
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари…
Ночь.

Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей —
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезой горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука — а сколько там
Неповинных жизней кончается…

Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пышные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.

Легкие летят недели.
Что случилось, не пойму,
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели,
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
О твоем кресте высоком
И о смерти говорят.

VII

Приговор

И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

А не то… Горячий шелест лета
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.

VIII

К смерти

Ты все равно придешь — зачем же не теперь?
Я жду тебя — мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой, —
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне все равно теперь. Клубится Енисей,
Звезда Полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас застилает.

19 августа 1939
Фонтанный Дом

Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином,
И манит в черную долину.

И поняла я, что ему
Должна я уступить победу,
Прислушиваясь к своему
Уже как бы чужому бреду.

И не позволит ничего
Оно мне унести с собою
(Как ни упрашивай его
И как ни докучай мольбою):

Ни сына страшные глаза —
Окаменелое страданье,
Ни день, когда пришла гроза,
Ни час тюремного свиданья,

Ни милую прохладу рук,
Ни лип взволнованные тени,
Ни отдаленный легкий звук —
Слова последних утешений.

4 мая 1940
Фонтанный Дом

Распятие

«Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящи»

Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: «Почто Меня оставил!»
А Матери: «О, не рыдай Мене…»

Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.

Эпилог

Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною, ослепшею стеною.

Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:

И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,

И ту, что, красивой тряхнув головой,
Сказала: «Сюда прихожу, как домой».

Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.

А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем — не ставить его

Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,

Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.

И пусть с неподвижных и бронзовых век,
Как слезы, струится подтаявший снег,

Омар Хайям – 20 мудрых цитат

Цитаты

Гийяс-ад-Ди́н Абу-ль-Фатх Ома́р ибн-Эбрахи́м Хайя́м Нишапури́, Ома́р Хайя́м (عمر خیام); 18 мая 1048, Нишапур — 4 декабря 1131, там же) — персидский философ, математик, астроном и поэт.

Внёс вклад в алгебру построением классификации кубических уравнений и их решением с помощью конических сечений. Известен во всём мире как философ и выдающийся поэт, автор цикла философских рубаи. Омар Хайям также известен созданием самого точного из ныне используемых календарей. Учениками Хайяма были такие учёные, как Музаффар аль-Асфизари и Абдуррахман аль-Хазини.

Вечные цитаты великого поэта и одного из самых известных восточных мудрецов и философов. Каждое его четверостишие – уравнение, стремящееся к точной формуле, к афоризму.

Не завидуй тому, кто силён и богат. За рассветом всегда наступает закат. С этой жизнью короткою, равною вздоху, обращайся как с данной тебе напрокат.
Дарить себя — не значит продавать. И рядом спать — не значит переспать. Не отомстить — не значит все простить. Не рядом быть — не значит не любить!
Ветер жизни иногда свиреп. В целом жизнь, однако, хороша И не страшно, когда черный хлеб, Страшно, когда черная душа…
Показывать можно только зрячим. Петь песню — только тем, кто слышит. Дари себя тому, кто будет благодарен, Кто понимает, любит и ценит.
Кто жизнью бит, тот большего добьётся. Пуд соли съевший выше ценит мёд. Кто слёзы лил, тот искренней смеётся. Кто умирал, тот знает, что живёт!
Вино запрещено, но есть четыре но: смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьёт вино. При соблюдении сих четырёх условий всем здравомыслящим вино разрешено.
С людьми ты тайной не делись своей, Ведь ты не знаешь, кто из них подлей. Как сам ты поступаешь с Божьей тварью, Того же жди себе и от людей.
Что толку толковать тому, кто бестолков!
В этом тёмном мире считай истинным только духовное богатство, ибо оно никогда не обесценится.
Настоящий друг — это человек, который выскажет тебе в глаза все, что о тебе думает, а всем скажет, что ты — замечательный человек.
Скорей голодный лев откажется от пищи, чем женщина от подлости и лжи.
Если подлый лекарство нальет тебе — вылей! Если мудрый нальет тебе яду — прими!
Я мир сравнил бы с шахматной доской- то день, то ночь, а пешки мы с тобой.
Живи сегодня. А Вчера и Завтра – не так нужны в земном календаре.
Закрой Коран. Свободно оглянись и думай сам. Добром – всегда делись. Зла – никогда не помни. А чтоб сердцем возвыситься – к упавшему нагнись.
Молчанье – щит от многих бед.
Можешь все потерять, сбереги только душу, — чаша снова наполнится, было б вино.
Храни свои слова надежнее монет. Дослушай до конца потом давай ответ.
Ты находишься там, где твои мысли. Убедись, что твои мысли там, где ты хочешь быть.
Я знаю этот вид напыщенных глупцов: пусты, как барабан, а сколько громких слов!

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Читайте также: