Металл реардэна что это
Обновлено: 17.05.2024
Когда я читал роман Айн Рэнд "Источник", то поразился его объёму — он просто огромный. В бумажном варианте там были два толстых тома. Когда я открыл роман этой же писательницы "Атлант расправил плечи" — я громко рассмеялся, потому что он оказался в полтора раза больше, чем "Источник". Меня это не напугало и не оттолкнуло, а, наоборот, воодушевило, мне остро захотелось броситься на эту амбразуру, покорить новую вершину. Потому что при чтении гигантского по размаху "Источника" мне ни разу не было скучно: я, словно наркоман, поглощал и поглощал буквы, слова и смыслы с идеями, вложенными в них, не желая останавливаться. Ещё. Ещё! Ещё.
Прочитав буквально несколько страниц, разогнавшись, заглотнув их, я вновь ощутил себя изнывающим изгоем в пустыне, который почти при смерти от обезвоживания добрался, наконец, до живительной влаги родника. Я в восторге! Я воодушевлён, я счастлив читать это произведение, я переполняюсь силой от осознания, что на Земле живут ещё люди, способные на поступки, способные на смелые решения, имеющие внутреннюю силу идти прямо с открытым честным взглядом и делать своё дело в соответствии со своим внутренним непоколебимым несгибаемым намерением и настроем. Именно о таких людях пишет Айн Рэнд в "Источнике" и в "Атлант расправил плечи".
Главная героиня романа — девушка Дэгни Таггарт. Она честный прямолинейный человек, профессионал своего дела, почти фанатик. Почти в каждой её фразе я слышу себя. Не это ли причина моего восторга? Как будто смотрюсь в зеркало. Читая про подобных людей, я ощущаю их Силу, я ощущаю немыслимую мощь, сквозящую между строк, я будто заряжаюсь этой энергией. Такие люди двигают эволюцию человечества, они, как гигантский локомотив, пробивают себе и последователям дорогу своим стальным внутренним стержнем сквозь серость, инертность, косность и легион откровенных вредителей и паразитов.
"Она вдруг обнаружила, что вынуждена бороться с тем, на что не стоило затрачивать ни малейших усилий. Она сочла бы за честь противопоставить себя сильному противнику и оспаривать свое превосходство в беспощадном поединке, но вместо этого ей приходилось бороться с серостью, заурядностью и полным отсутствием профессионализма. Словно огромный комок ваты, мягкий и бесформенный, который никому и ничему не мог оказать ни малейшего сопротивления, непреодолимым препятствием встал на ее пути". (С)
При чтении мне не раз хотелось встать и вскричать: "Дэгни! Я с тобой в этой священной войне! Мы оба готовы сложить головы на поле брани ради выполнения своего долга, ради достижения цели, что есть внешнее отражение внутренней сути".
"Где-то глубоко внутри, под покровом бесчувственности, с которой она выслушивала эти резкие, как пощечина, слова, Дэгни почувствовала капельку жгучей боли, словно от ожога. Ей хотелось рассказать ему о долгих годах, которые она провела в поисках такого человека, как он, с которым ей хотелось бы работать; она хотела сказать, что его враги были и ее врагами, что у них общая цель и они по одну сторону баррикады". (С)
Для меня люди, подобные вице-президенту железнодорожной компании Дэгни и архитектору Говарду Рорку (протагонист "Источника"), — Великие люди. Я отдаю им дань уважения. Подобные люди могут быть в любой профессии, в любом ранге, на любом уровне. Отличает их честность, профессионализм, алмазной твёрдости скрытый от первого невнимательного взгляда стержень и Идея, что ведёт их. Они делают свою работу, ведут своё дело безупречно, то есть — отдавая себя полностью, без остатка, будто сегодня последний день их жизни на Земле.
Причём, они сами могут и не осознавать собственного величия, а просто делать своё дело, они просто стараются быть собой в вечной борьбе с окружающим миром, пытающимся помешать им в этом.
"Она испытывала полное безразличие к миру, непосредственно окружавшему ее, — и к взрослым, и к детям. Она воспринимала то, что ей пришлось оказаться в окружении тупых, серых людей, как некое печальное недоразумение, которое надо перетерпеть. Она замечала вокруг проблески иного мира и знала, что он существует, мир, в котором. " (С)
Подобных ярких Великих людей очень мало. Можно сказать, что это редчайший исчезающий вид, не более пяти процентов от общей популяции среди большого однообразного стада (правило 95%). И то, что они делают, смело и без сомнений можно назвать Искусством.
«Когда вы что-то делаете без любви и не профессионально — это халтура.
Когда вы что-то делаете без любви, но профессионально — это ремесло.
Когда вы что-то делаете не профессионально, но с любовью — это хобби.
Когда вы что-то делаете профессионально и с любовью — это Искусство».
Сумиран
"Чудесные представители человеческой расы", такие, как Говард и Дэгни, напоминают фанатиков и маньяков, олицетворяющих Идею и сознательно или не совсем служащих Ей. Ощущение, будто это какие-то другие существа спустились с далёких планет и несут прогресс человечеству (аватары) — настолько они выделяются из общей толпы. И таки да, "на Олимпе холодно" — их почти никто не понимает и не принимает. Но им глобально наплевать — они продолжают делать своё Дело, периодически желая взорвать эту планету к чертям собачьим вместе со всем человечеством.
"Если это достигается такой ценой, то будь я проклята, если захочу так жить с людьми на одной планете. Если остальные могут выжить, лишь уничтожив нас, то почему мы вообще должны хотеть, чтобы они выжили?" (С)
Конечно же, я не могу не отметить, что роман "Атлант расправил плечи" — это и ода Женщине, это восхваление Женского Начала, которое в своих способностях не уступает, а в некоторых аспектах и превосходит мужское. Патриархальное общество задавило женщину, оставив ей безальтернативные роли девочки и матери-домохозяйки. Архетип Любовницы прилюдно порицается, при этом вовсю используется. Архетип Императрицы — сильной, волевой и властной женщины со стальными яичниками — вовсе ставится на уровень мутации и отклонения от природного естества. В "Источнике" Айн Рэнд нам показывает сильную женщину Доминик, в следующем романе ипостась Императрицы вовсе предстаёт во всей своей красе в лице Дэгни Таггарт. И это монумент, это поэма Сильной Женщине.
(маленькая ремарка: в романе "Источник" присутствовали сексуальные сцены, намекающие на БДСМ-тематику. Второй роман это только подтвердил. В частности, девушки там представлены со склонностью к мазохизму. Айн Рэнд явно была по этой теме — стальные яичники по жизни и обладание властью в социуме требовали компенсации в сексуальном подчинении. Либо очень хорошо знала на личном опыте подобную психологию, что и отразила в склонностях своих героинь)
Как и в предыдущем романе, автор поднимает проблему эгоизма и альтруизма, общественного и индивидуального, отдавая значимость и приоритет последнему. А ещё Айн Рэнд — что до боли мне близко — показывает истинную роль общественной науки. Наука на государственном уровне — это беспрекословная безвольная продажная шлюха, которая продаёт и предаёт собственнопровозглашённые идеалы, постулаты, догмы и законы. Так металл Реардэна, по технологическим характеристикам превосходящий любой известный сплав, внезапно объявляется негодным и ненадёжным, потому что так решил какой-то там Национальный Совет хреновой науки Пиндосии. Так внезапно грязные тряпочки на краю носа внезапно начали блокировать проникновение мельчайших вирусов, потому что так решила ВОЗ и её подчинённые выкидыши. К чему все исследования, зачем кокрановская база, на кой вообще уровни доказательной медицины? В задницу всю логику и законы физики! Ведь есть какой-то совет, организация, компашка, альянс и им подобные сборища, которые росчерком пера втаптывают остатки светлых пятен на челе науки в грязь, в ничто, сбрасывают в клоаку.
В этом монументальном, не побоюсь этого слова, философском труде я вижу неприкрытую аллюзию на нашу современность. Поскольку роман был опубликован в 1957 году, то можно увидеть в этом интуитивную прозорливость автора, её неосознанное пророчество. Либо, что гораздо проще: увидеть цикличность человеческой истории и принципиальную по сути неизменность людей — в древности ли, в Средневековье ли, в современную ли эпоху, человек в основной массе хотел и будет хотеть «вкусно поесть, сладко поспать и поглубже засадить». Касаемо событий, описываемых в романе, мы видим, как кучка политиков, исходя из своей личной выгоды, из страха потерять насиженное место, из стремления не только к материальному успеху, но и к моральному удовлетворению, которое основано на их ублюдочном мировоззрении, планомерно и верно уничтожают производство, экономику, промышленность и сельское хозяйство. Конечно же, во славу общественного благополучия — неизменно беспроигрышный лозунг во все времена. А когда их проколы, а, точнее, успехи разрушения становятся видны, тут же обвиняются кто угодно, здесь всё просто, виноватого найти легче всего. В наше время экономика движется, производство идёт, потребление присутствует. Тут кучка политиков сажает весь мир на карантин и запрещает работать, своими руками убивая промышленность и экономику. Далее, для сельского хозяйства некоторых стран нужны минеральные удобрения, для производства нужны нефть и газ. Могучая кучка запрещает это покупать на уровне страны — во имя своих великих идеалов и, конечно же, во славу общественного благополучия. Я бьюсь неудержимо в истеричном хохоте. И понимаю промышленников в произведении, которые послали государство и ушли в вариант отшельничества.
"Мы не можем рассчитывать на поддержку разумных начинаний или высоких духовных устремлений. Люди — это порочные животные, алчные хищники, гонящиеся за наживой и потакающие своим прихотям". (С)
«Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей…»
А. С. Пушкин, «Евгений Онегин»
После прочтения романа каждый сделает свои выводы. Поделюсь своими: что бы вы ни пытались принести полезного и ценного в этот мир, на пути будут вставать миллиарды препятствий, как одушевленных, так и нет. Надо просто идти вперёд, отрешенно и безжалостно, безупречно выполняя своё дело, будучи готовым проиграть в этой битве. Не стоит пытаться донести нечто массам. На каком бы уровне вы не несли идеи, они чётко срезонируют лишь немногим, осознаются единицами. Косвенно, ради них и ведётся эта битва, эти жертвы и это окунание в общественность. Кто знает, может быть хватит сил, может быть, боги помогут, а карма позволит, и таки получится сделать нечто полезное для немногих? А если говорить напрямую, а не косвенно, то борьба ведётся по внутреннему импульсу, ради себя, ради установления гармонии соответствия внешних условий внутреннему зову.
P. S.: а ещё, скажу вам по большому секрету: при чтении романа, при взгляде на Великих людей, несущихся гигантскими монолитами сквозь тенета и грязное вязкое болото, я чувствовал в крайне сильной степени зуд и жжение. Такое чувство, будто у меня в заднице сидит ядерная ракета мощностью в сотни мегатонн, а мне никак не дают её полностью запалить. Но если мне когда-нибудь удастся, "я переверну эту Землю".
О романе Атлант расправил плечи, Айн Рэнд
«Атлант расправил плечи» — плохая книга. Вот почему
Один из признаков качественной литературы — достоверность, то, насколько читатель может верить в то, что такое может произойти на самом деле. Конечно же, нужно учитывать, что «Атлант расправил плечи» — это антиутопия, где, казалось бы, может происходить все что угодно. Но жанр не оправдание для отказа от реалистичности и логики развития сюжета и персонажей. В основных антиутопиях XX века представлена гораздо более объемная картина. Взять самую знаменитую — «1984» Джорджа Оруэлла. Уровней проблем, обозначенных в этой книге, намного больше, и они гораздо глубже.
Да и в целом культура прошлого века ставит промышленных магнатов перед намного более сложным экзистенциальным выбором. В качестве примеров можно привести фильмы «Список Шиндлера» Стивена Спилберга и «Гибель богов» Лукино Висконти, где героям приходится решать вопросы жизни и смерти в обстоятельствах куда более неблагоприятных, нежели те, что описывает культовый роман американской писательницы.
А книга Айн Рэнд построена таким образом, что в ней, кроме экономических проблем Америки, не существует ничего. Да и те, мягко говоря, обоснованы неубедительно.
Герои «Атланта», повторимся, живут в двухмерном, не допускающем полутонов мире, который ставит перед ними такие же задачи. Что неудивительно: будучи плоскими сами, они другие задачи решать не смогут.
Рассмотрим эволюцию героев. Для сравнения возьмем «Войну и мир», хотя, возможно, это не совсем справедливо — несмотря на сопоставимые объемы, эти произведения из совершенно разных лиг авторского мастерства.
Ключевые персонажи романа Толстого изменяются от главы к главе, решая множество больших и маленьких задач, разбираясь в себе и окружающем мире. Цельные в общем образы Наташи Ростовой и Пьера Безухова в начале произведения, его середине и в завершении отличаются разительно. Андрей Болконский, который, кстати, мог бы, хоть и с трудом, вписаться в иконостас «атлантов», если б его грубо и решительно обтесали топором, а потом поместили в вакуум, прошел несколько реинкарнаций, требовавших настоящих подвигов духа. Развитие героев «Войны и мира» обусловлено огромной внутренней работой и множеством различных обстоятельств, из которых, собственно, и складывается жизнь.
«Атланты», герои Айн Рэнд, рождены совершенными и сразу же помещены в дистиллированную среду. Вся их внутренняя эволюция по большому счету состоит в понимании необходимости отказаться от собственного бизнеса и определиться с рамками сексуальных свобод. Вспомним детство главной героини:
Дагни Таггерт было девять лет, когда она обещала себе, что в свое время будет управлять железными дорогами «Таггерт Трансконтинентал». Она приняла такое решение, стоя в одиночестве между двух рельсов…
Почему бы и нет? Но это все, что мы знаем о ее детстве. Да, конечно, есть история их дружбы с Франсиско Д’Анкония. Но дружат они как‑то однообразно:
— Когда я буду распоряжаться «Таггерт Трансконтинентал»… — говорила время от времени Дагни.
— Когда я буду командовать «Д’Анкония Коппер»… — откликался Франсиско. Остальное им не было нужды объяснять друг другу; каждый знал свою цель и средства добиться ее.
Дело не в том, что дети мечтают стать бизнесменами. Для американской культуры это в порядке вещей. Том Сойер, например, обещал подать в суд на тех, кто будет незаконно использовать бренд его банды, с которой он намеревался грабить восточные дилижансы.
У американцев, судя по их литературе, бизнес действительно в крови с малых лет. Дело в том, что Дагни, помещенная в канву повествования девочкой, повзрослев и пройдя немалый жизненный путь, не изменилась ни на йоту. Разве что к рельсам в ее голове добавились музыкальные опусы Ричарда Халлея и мужчины. Зачем меняться, если автор изначально наградил тебя совершенством?
А Джон Голт? Да, он единственный из троицы апостолов доктора Экстона «всем обязан только себе, человек из глуши, не имевший ни денег, ни родителей, ни связей». Можно предположить, какой непростой путь он прошел, добравшись до университета, где нашел учителя. Но нет.
Он явился в мир, как Минерва, богиня мудрости, вышедшая из головы Юпитера, вполне взрослой и во всеоружии…
Разве что один человек во всей блистательной плеяде безупречных имеет некоторые проблемы, не связанные с бизнесом:
Насколько он помнил, ему всегда твердили, что лицо его уродливо — потому что было оно неподатливым и жестким. Оно ничего не выражало и теперь, когда он смотрел на льющийся металл. Это был Хэнк Риарден.
Человек, которому — все! — на протяжении его жизни сообщают об уродстве его лица. Человек, которого мать, а потом и жена держали в ежовых рукавицах. Несмотря ни на что, вопреки всему Хэнк Риарден таки сумел стать успешным абсолютно уверенным в себе бизнесменом.
Чего это ему стоило? Об этом Айн Рэнд молчит. А ведь это могла быть история побед не менее блистательных, чем создание чудесного риарден-металла. Хотя, подождите, этой истории там тоже нет — мы лишь знаем, что он работал над своим детищем восемь лет.
Отметим: категорические, не допускающие исключений, слова «всегда», «все», «никогда» используются в романе чрезвычайно часто. Этот прием позволяет избегать подробностей, рисовать крупными мазками, не тратить силы на серьезное объяснение мотивов персонажей, которых ведут лишь вера в одинаковые для всех «атлантов» ценности, заложенные в них, видимо, сразу при рождении, как той Минерве.
Любовь в вакууме
Впрочем, обвинять Айн Рэнд в лукавстве трудно. Биограф писательницы Энн Хеллер писала, что «Атлант расправил плечи» — это ее попытка «создать идеального человека и обозначить идею и жизненные усилия, которые позволили бы ему любить, творить и производить». Но вот беда: идеал всегда скучен. Особенно если он существует на фоне уродов и бездарностей, в мире, где такие важнейшие составляющие жизни, как дети, родители, болезни, смерть и многое другое, отсутствуют. В этом случае быть идеальным совсем просто.
Общество, описанное в «Войне и мире», далеко от совершенства. Среди более чем 500 персонажей романа нет ни одного идеального человека. Даже тех, к кому Толстой относится с явной симпатией, Айн Рэнд даже рядом с Ущельем Голта постоять не пустила бы. Платон Каратаев? Пьер Безухов? Наташа Ростова? Кутузов, одержавший великую победу? Куда им до «атлантов».
Толстой не дает спуску никому из описанных им праздных прожигателей жизни, карьеристов и интриганов и в то же время… всех их любит. Потому что они — часть жизни как она есть. Даже к Анатолю Курагину — очевидному негодяю и пустышке — он заставляет проникнуться сочувствием, показав его страшно страдающим во время ампутации ноги после Бородинского сражения.
Айн Рэнд не любит никого. Смысла в жизни подавляющего большинства населения Соединенных Штатов Америки она не видит. Людей, обладающих неправильным мировоззрением, автор безжалостно пускает в расход.
Вот описание людей, которые погибли во время железнодорожной катастрофы в тоннеле на линии Таггертов.
Домохозяйка из девятого купе вагона номер двенадцать верила, что имеет право избирать политиков, о которых ничего не знала, контролировать гиганты индустрии, в которых ни бельмеса не смыслила.
Адвокат из спального отделения вагона номер тринадцать имел обыкновение говорить: «Кто? Я? Я приспособлюсь к любой политической системе».
Мужчина из купе вагона номер пятнадцать, получивший в наследство большое состояние, твердил: «Почему Риарден должен быть единственным, кто производит риарден-металл?»
Погибли по заслугам — вердикт, вынесенный Айн Рэнд, очевиден.
В одной из статей Виктора Шкловского есть размышление о том, как художественная литература описывает смерть. Мы можем рыдать над гибелью воробья или голубя в ладонях героя, но смерть десятка гвардейцев кардинала, которых лишили жизни мушкетеры, не отзовется в нас никак и даже порадует. Потому что они враги. Это нормально.
Однако в романе Айн Рэнд таким образом во враги записывается чуть ли не все человечество. Поскольку люди грешны, слабы и не всегда достаточно умны.
Герои Айн Рэнд очень трепетно относятся к своим жизням, пренебрегая чужими. Что, кстати, дает право и нам не переживать за их дальнейшую судьбу и следить за «атлантами», не принимая близко к сердцу их передвижения и переживания. Кого всерьез заботит судьба скальпеля, попавшего в стерильное безвоздушное пространство, пусть даже он из суперметалла и великолепно заточен?
И тут закрадывается подозрение, что автор не любит даже своих героев, поскольку у нее нет желания показать их настоящими людьми. Они — инструменты. Для своего дела и для того, чтобы Айн Рэнд могла донести до читателей свои идеи. Можно ли любить скальпель, инструмент, железяку? Да, можно, и мы об этом поговорим чуть ниже, но в романе «Атлант расправил плечи» этой любви не найти.
Суд над Реарденом. Айн Рэнд "Атлант расправил плечи"
Людям, заполнившим зал суда, пресса уже месяц втолковывала, что они увидят человека, являющегося врагом общества; но они пришли и увидели человека, который изобрел металл Реардэна.
Реардэн встал, когда судьи попросили его об этом. На нем был серый костюм, у него были светло-голубые глаза и светлые волосы; но не цвета заставляли его фигуру казаться холодно непримиримой, а то, что костюм был дорогой и неброский, говоривший о принадлежности к строгому роскошному офису богатой корпорации, этот костюм относился к эпохе цивилизации и контрастировал с окружающей обстановкой.
Люди знали из газет, что этот человек олицетворяет зло богатства; и так как они восхваляли добродетель целомудрия, а затем бежали смотреть любой фильм, на афишах которого была изображена полураздетая женщина, они пришли посмотреть на него; зло, в конце концов, не так безнадежно банально, чтобы в него не верить. Они смотрели на Реардэна без восторга – они давным-давно утратили способность испытывать подобные чувства; они испытывали любопытство и легкое пренебрежение к тем, кто внушал им, что ненавидеть этого человека их долг.
Несколько лет назад они насмехались бы над его респектабельным видом. Но сегодня они видели за окном низкое синевато-серое небо, обещающее первую вьюгу долгой и тяжелой зимы; нефть исчезала, а угольные шахты были не в состоянии выдержать истерическую схватку с зимой. Люди в зале помнили, что слушается дело, которое стоило им услуг Кена Денеггера. Ходили слухи, что производительность компании "Денеггер коул" за месяц ощутимо уменьшилась; в газетах сообщалось, что это лишь вопрос реорганизации, так как двоюродный брат Денеггера преобразовывал взятую под свое руководство компанию. На прошлой неделе газетные передовицы сообщили о катастрофе на стройплощадке: рухнули некачественные стальные балки, убив четверых рабочих. В газетах не упоминалось, но все знали, что балки изготовлены "Ассошиэйтэд стил", компанией Орена Бойла.
Люди рассаживались в тяжелой тишине зала, без надежды поглядывая на высокую фигуру в сером костюме, – они утратили способность надеяться. На их бесстрастных лицах застыл знак вопроса; знак вопроса стоял над всеми благочестивыми лозунгами, которые они слушали годами.
Газеты ворчали, что причиной бедствий страны, как показывает данное дело, является эгоизм богатых промышленников. Они утверждали, что именно такие люди, как Реардэн, виноваты в дефиците продуктов, ухудшении погоды и износе домов; что если бы не люди, нарушающие указы и препятствующие планам правительства, то давным-давно было бы достигнуто процветание; что такие люди, как Реардэн, движимы лишь стремлением к наживе. Последнее утверждалось без объяснений и уточнений, словно наклеивалась этикетка "Зло".
Люди в зале суда помнили, что те же самые газеты меньше двух лет назад вопили, что продукция "Реардэн стил" должна быть запрещена, потому что ее производитель подвергает людей опасности из-за своей жадности. Они помнили, что этот человек в сером первый проехал по железнодорожному мосту, сделанному из его металла. Теперь он предстал перед судом за корыстное преступление – утаивание от общества металла, который сам же и предложил на рынок.
Согласно процедуре, установленной указами, дела подобного характера рассматривались не присяжными, а комиссией из трех судей, назначенных ОЭПом. Процедура, установленная указами, оглашалась как неофициально-демократичная. По такому случаю из старого зала суда Филадельфии убрали скамью судьи, вместо нее поставили стол на деревянной платформе; это придавало помещению атмосферу собрания, где президиум пытается облапошить умственно отсталую публику.
Один из судей зачитал обвинение.
– А теперь вы можете высказаться в свое оправдание, – объявил он.
Стоя лицом к судейскому столу, Хэнк Реардэн ответил несгибаемо-чистым тоном:
– У меня нет оправданий.
– Вы… – Судья запнулся; он не ожидал такого поворота. – Вы отдаете себя на милость суда?
– Я не признаю права этого суда судить меня.
– Но, мистер Реардэн, это легитимно назначенный суд для разбирательства преступлений такого рода.
– Я не признаю свои действия преступными.
– Но вы признали, что нарушили указы, контролирующие продажу вашего металла.
– Я не признаю за вами права на контроль над продажей моего металла.
– Должен вам заметить, что признания этого вами и не требовалось.
– Я полностью отдаю себе в этом отчет и действую соответственно.
Реардэн заметил, что в зале царит тишина. По правилам многослойного обмана, в который все эти люди были вовлечены во благо друг друга, им следовало рассматривать
его сопротивление как непостижимое безрассудство; Реардэн ожидал ропота удивления и осуждения – не было ни звука; люди сидели в безмолвии. Они поняли.
– Вы хотите сказать, что отказываетесь повиноваться закону? – спросил судья.
– Нет. Я подчиняюсь закону – до буквы. Ваш закон гласит, что моей жизнью, моим трудом и моей собственностью можно распоряжаться без моего согласия. Отлично, вы можете распоряжаться мною без моего участия. Я не стану оправдываться в ситуации, когда невозможны никакие оправдания, и не буду делать вид, что предстал перед справедливым судом.
– Но, мистер Реардэн, закон специально оговаривает для вас возможность высказать свое мнение и оправдать себя.
– Человек, привлеченный к суду, может оправдывать себя только тогда, когда судьи осознают объективные принципы справедливости, принципы, защищающие его права, которые они не могут нарушить и к которым он может призывать. Закон, по которому вы меня судите, гласит, что у меня нет никаких прав, что не существует никаких принципов и что вы можете сделать со мной все, что пожелаете. Что ж, действуйте.
– Мистер Реардэн, закон, который вы обвиняете, основывается на высшем принципе – принципе общественного благосостояния.
– Что это за общество? Что оно считает для себя благосостоянием? Было время, когда люди верили, что "благо" есть понятие, определяемое сводом моральных ценностей, и что ни один человек не имеет права добиваться блага для себя путем нарушения прав другого. Если узаконено, что мои собратья могут жертвовать мною, как пожелают и ради чего угодно, если они верят, что могут присвоить мою собственность только потому, что нуждаются в ней, – что ж, так поступает любой бандит. Существует единственная разница: бандит не просит моего согласия на свои действия.
Ряд мест в зале суда был предназначен для почетных гостей, приехавших из Нью-Йорка наблюдать за ходом процесса. Дэгни сидела неподвижно, на ее лице застыло торжественное внимание, понимание того, что слова Реардэна определят дальнейший ход ее жизни. Рядом с ней сидел Эдди Виллерс. Джеймс Таггарт не пришел. Пол Ларкин сидел сгорбившись, с вытянутым лицом, напоминающим морду животного, заострившуюся от страха, переходящего в злобную ненависть. Мистер Моуэн, сидевший рядом с Ларкином, был человеком простым и недалеким; его страх носил не такой глубинный характер. Моуэн слушал с негодованием и недоуменно шептал Ларкину:
– Господи, все пропало! Теперь он убедит всю страну, что бизнесмены – враги общественного благосостояния!
– Должны ли мы понимать ваши слова так, – спросил судья, – что вы ставите собственные интересы выше интересов общества?
– Я придерживаюсь мнения, что подобный вопрос может быть поднят лишь в обществе каннибалов.
– Что вы имеете в виду?
– Я считаю, что между людьми, которые не требуют незаработанного и не практикуют человеческих жертвоприношений, не возникает столкновения интересов.
– Следует ли понимать, что если общество считает необходимым сократить ваши прибыли, то вы не признаете его права на это?
– Почему же, признаю. Общество может сократить мои прибыли в любое время, когда пожелает, отказавшись покупать мою продукцию.
– Мы говорим о других методах.
– Любой другой метод сокращения прибыли – это бандитская разводка, и я понимаю его так.
– Мистер Реардэн, вряд ли это способ оправдать себя.
– Я сказал, что не буду оправдываться.
– Но это неслыханно! Вы осознаете серьезность предъявленного вам обвинения?
– Я не собираюсь принимать это во внимание.
– Вы представляете себе возможные последствия своей позиции?
– По мнению суда, факты, представленные обвинением, не дают повода для снисхождения. Наказание, которое суд имеет право наложить на вас, чрезвычайно сурово.
– Простите, не понял?
Трое судей переглянулись. Затем один из них обратился к Реардэну со словами:
– Это нарушает все правила, – произнес второй судья. – Закон требует, чтобы вы представили на рассмотрение петицию в собственное оправдание. Единственный другой вариант – вы должны подтвердить для протокола, что отдаете себя на милость суда.
– Я этого не сделаю.
– Вы хотите сказать, что ждете от меня добровольных действий?
– Я ничего не сделаю добровольно.
– Но закон требует, чтобы позиция обвиняемого была представлена в протоколе!
– Вы хотите сказать, что вам нужна моя помощь, чтобы сделать эту процедуру законной?
– Гм, нет… да… Именно так, для соблюдения процедуры.
– Я не стану помогать вам.
Третий, самый молодой судья нетерпеливо огрызнулся:
– Но это смешно! Вы хотите, чтобы дело выглядело так, словно человек вашего положения садится в тюрьму по ложному обвинению без… – Он осекся.
В конце зала раздался долгий свист.
– Я хочу, – мрачно произнес Реардэн, – чтобы характер этой процедуры был именно таким, каков он есть. Если вам нужна моя помощь, чтобы замаскировать его, я не стану вам помогать.
– Но мы даем вам шанс оправдаться, а вы отказываетесь от него!
– Я не буду помогать вам притворяться, что у меня есть шанс. Я не буду помогать вам сохранять иллюзию справедливости там, где не признаются права, сохранять видимость рациональности, вступая в дискуссию, последний аргумент которой – ствол. Я не стану помогать вам притворяться, что вы вершите правосудие.
– Но закон требует от вас оправдания! В конце зала раздался смешок.
– Вот это и есть пробел в вашей теории, господа, – мрачно произнес Реардэн. – Если вы предпочитаете общаться с людьми посредством принуждения – пожалуйста. Но вы обнаружите, что вам намного чаще, чем вы думаете, будет необходимо добровольное сотрудничество ваших жертв. А жертвам следует уяснить, что только их собственное волеизъявление, к которому вы не можете их принудить, дает вам возможность так поступать. Мне хочется быть последовательным, и я подчинюсь вам в рамках ваших принципов. Чего бы вы от меня ни потребовали, я сделаю это только под дулом пистолета. Если вы отправите меня в тюрьму, вам придется послать вооруженных людей, чтобы они доставили меня туда, сам я и не пошевелюсь. Если вы оштрафуете меня, вам придется отнять мою собственность, чтобы получить штраф, сам я не соизволю заплатить. Если вы уверены, что у вас есть право принуждать меня, расчехлите свои стволы. Я не стану способствовать маскировке истинной природы ваших действий.
Старший из судей перегнулся через стол; его голос прозвучал иронически учтиво:
– Вы говорите так, словно боретесь за какие-то принципы, мистер Реардэн. Но в действительности вы боретесь только за свою собственность, разве нет?
– Конечно. Я отстаиваю свою собственность. А вы знаете, какого рода принципы она символизирует?
– Вы становитесь в позу борца за свободу, но это всего лишь свобода делать деньги.
– Да, конечно. Я хочу только свободы делать деньги. Вы знаете, что подразумевает эта свобода?
– Конечно, мистер Реардэн, вы бы не хотели, чтобы ваше поведение было превратно понято? Вы бы не хотели подтвердить широко распространенное мнение, что вы человек, лишенный чувства общественного долга, человек, которому наплевать на благосостояние своих соотечественников, который работает исключительно ради собственной выгоды.
– Я работаю исключительно ради собственной выгоды. Я зарабатываю свои деньги.
В толпе за Реардэном раздался вздох – не возмущения, а изумления. Судьи молчали, и Реардэн спокойно продолжал:
– Нет, я не хочу, чтобы мою точку зрения истолковали превратно. Я буду рад, если это занесут в протокол. Я полностью согласен с фактами, которые приводят газеты, – с фактами, но не с их оценкой. Я работаю исключительно ради собственной выгоды, которую получаю от продажи своей продукции людям, которые хотят и способны покупать ее. Я не произвожу во имя их блага за счет своего, а они не покупают во имя моего блага за счет собственного. Я не жертвую своими интересами для людей, как и они для меня. Мы сотрудничаем на равных по обоюдному согласию и для обоюдной выгоды, и я горжусь каждым центом, который зарабатываю. Я богат и горжусь тем, чем владею. Я сделал свои деньги собственным трудом, путем свободного обмена и по добровольному согласию каждого человека, с которым имею дело, добровольному согласию тех, кто принимал меня на работу, когда я начинал, добровольному согласию тех, кто работает на меня сейчас, и тех, кто покупает мою продукцию. Я отвечу на все вопросы, которые вы боитесь задать открыто. Хочу ли я платить своим рабочим больше, чем стоят для меня их услуги? Нет. Хочу ли я продавать свою продукцию дешевле, чем желают платить мне мои заказчики? Нет. Желаю ли я продавать ее в убыток или раздавать? Нет. Если это зло, делайте со мной что хотите согласно любым принципам, которых вы придерживаетесь. Это мои принципы. Я зарабатываю на жизнь так же, как должен зарабатывать каждый честный человек. Я отказываюсь считать виной факт собственного существования; я должен работать, чтобы поддерживать его. Я отказываюсь считать виной тот факт, что я в состоянии делать это лучше, чем большинство людей, тот факт, что мой труд имеет большую значимость, чем труд моих ближних, и что многие желают платить мне. Я отказываюсь извиняться за свои способности, отказываюсь извиняться за свой успех; отказываюсь извиняться за свои деньги. Если это зло, что ж, боритесь с ним, как можете. Если общество находит это пагубным для своих интересов, пусть общество уничтожит меня. Это моя мораль, и я не признаю никакой другой. Я мог бы сказать, что вы не достигнете ничего, кроме вселенского опустошения, что неизбежно произойдет с любым бандитом, когда у него не останется больше жертв. Я мог бы сказать все это, но не стану. Я оспариваю не вашу политику, а ваши моральные принципы. Если бы люди действительно могли достигать своего блага, превращая других людей в жертвенных животных, и меня попросили бы принести себя в жертву ради тех, кто хочет выжить за счет моей крови, если бы меня попросили служить интересам общества в разрез со своими – я отказался бы. Я отверг бы это как самое страшное зло, я боролся бы с этим, насколько хватит сил, я вступил бы в борьбу со всем человечеством, если бы у меня осталась хоть одна минута перед казнью, я сражался бы с полной уверенностью в справедливости своей борьбы и в праве человека на существование. И пусть не возникнет превратного понимания моих слов. Если мои собратья, называющие себя обществом, верят, что их благо требует жертв, я скажу: "Будь проклято общественное благосостояние, мне его не нужно!"
Публика взорвалась аплодисментами.
Реардэн повернулся, изумленный больше, чем судьи. Он увидел лица, возбужденно смеющиеся, и лица, молящие о помощи; он увидел безмолвное отчаяние, выплеснувшееся наружу; он увидел гнев и возмущение, находящие выход в громких возгласах; он увидел выражение восхищения и надежды. Реардэн видел также молодых людей с раскрытыми ртами и злобных неопрятных женщин из тех, что позволяют себе неодобрительные выкрики в кинотеатре при появлении на экране бизнесмена; они не протестовали; они молчали.
Реардэн смотрел на публику в зале, и люди увидели на его лице то, чего не удалось добиться судьям: признаки душевного волнения.
Прошло несколько секунд, прежде чем раздался неистовый стук молоточка и один из судей завопил:
– Спокойствие, или я попрошу очистить зал!
Реардэн вновь повернулся к залу, его глаза скользнули по рядам зрителей. Взгляд задержался на Дэгни, пауза была заметна только ей, он словно говорил: сработало. Дэгни выглядела вполне спокойной, только ее глаза, казалось, стали слишком большими для лица. Эдди Виллерс улыбался так, как улыбаются сквозь слезы. Мистер Моуэн выглядел ошеломленным. Пол Ларкин уставился в пол. Лица Бертрама Скаддера и Лилиан не выражали ничего. Лилиан сидела в конце ряда, закинув ногу на ногу, с правого плеча до левого бедра свисала норковая накидка; она, не шевелясь, смотрела на Реардэна.
В неистовом вихре охвативших его чувств Реардэн различил сожаление и страстное желание увидеть лицо, которое он искал с самого начала заседания. Франциско Д'Анкония не пришел.
– Мистер Реардэн, – любезно и укоризненно улыбаясь и разводя руками, произнес старший судья, – прискорбно, что вы неправильно нас поняли. В этом вся беда – бизнесмены отказываются вести с нами переговоры в духе доверия и дружбы. Они, кажется, считают, что мы их враги. Почему вы заговорили о человеческих жертвах? Зачем впадать в такие крайности? У нас нет намерения отнять вашу собственность или разрушить вашу жизнь. Мы не хотим ущемить ваши интересы. Мы признаем ваши выдающиеся достижения. Нашей целью является лишь сбалансировать общественные проблемы и установить справедливость ко всем. Это слушание было задумано не как суд, а как дружеская беседа, направленная на взаимопонимание и сотрудничество.
– Я не сотрудничаю под дулом пистолета.
– К чему этот разговор об оружии? Суть дела не столь серьезна, чтобы прибегать к подобным высказываниям. Мы отдаем себе отчет в том, что вина в этом деле лежит в основном на мистере Кеннете Денеггере, который спровоцировал нарушение закона, оказал на вас давление и признал свою вину, исчезнув, чтобы избежать суда.
– Нет. Мы сделали это по равноправному взаимному добровольному соглашению.
– Мистер Реардэн, вы можете не разделять некоторые наши идеи, – сказал второй судья, – но мы все трудимся с одной целью. На благо народа. Мы понимаем, что пренебречь правовыми формальностями вас побудила критическая обстановка на угольных шахтах и решающее значение топлива для общественного благосостояния.
– Нет, я руководствовался только личной выгодой и личными интересами. Какое воздействие это оказало на угольные шахты и общественное благосостояние – решать вам. Это не было мотивом моих действий.
Мистер Моуэн изумленно огляделся и прошептал Полу Ларкину:
– Что-то тут не то.
– Заткнись! – огрызнулся Ларкин.
– Я уверен, мистер Реардэн, – сказал пожилой судья, – что в действительности вы не верите, так же как и общество, что мы хотим обойтись с вами как с жертвой. Если кто-то пребывает в таком заблуждении, мы постараемся доказать, что это не так.
Судьи удалились для принятия решения. Отсутствовали они недолго. Зал встретил их зловещей тишиной, они объявили, что на Генри Реардэна накладывается штраф в пять тысяч долларов; приговор был условным.
Вспышка презрительного смеха прорвалась сквозь потрясшую зал овацию. Аплодисменты были адресованы Реардэну, смех – судьям.
«Атлант расправил плечи »-политическая антиутопия от Айн Рэнд
Автором сея шедевра является американская писательница Айн Рэнд, родившаяся ещё в Российской империи, но жившая в США.
«Атлант» это её последняя и самая популярная книга. Рэнд сама считала её лучшим произведением которое она когда-либо писала. Роман состоит из 3‑х частей и по нему даже сняты 3 фильма, в соответствии с частями книги. В названии книги собственно и заключается сюжет произведения(далее поясню). Роман был опубликован в 1957 году и после недели продаж занял 6 позицию в списке бестселлеров New York Times.
- Джон Голт-ключевой, но не главный с точки зрения повествования произведения персонаж.Молодой механик создававший новый двигатель, который в последствии мог бы перевернуть с ног на голову всё машино строительство и экономику. Начальство завода, на котором он работал после окончания колледжа, решило сделать его достижение коллективным, из-за чего он покинул кампанию…(далее про его судьбу рассказывать не буду т.к. не хочу спойлерить)
- Дагни Таггерт-Главная героиня произведения, молодая и амбициозная девушка.Работает заместителем у своего брата(владельца крупной кампанией, владеющей железными дорогами).Дагни очень решительна, в отличии от своего брата и фактически управляет его бизнесом.Дагни-тот персонаж с которым должен ассоциировать себя читатель.Именно она мечется между социализмом и капитализмом, она до конца остаётся верна своему бизнесу.Она служит примером крупных бизнесменов того времени, которого затрагивают реформы власти.
- Хэнк Риарден-второстепенный, но не маловажный персонаж романа.Хэнк имеет завод, на котором производит суперпрочный сплав металлов, из которого делает рельсы, и поставляет Дагни.Между ними прослеживается яркая и умопомрачительная любовная линия.Он яркий представитель класса бизнесменов, пострадавших от национализации.
Сюжет заключается в противостоянии и вечном сравнении капитализма и социализма.Власть пытается проводить жёсткие социалистические реформы, что на корню рубит все достижения владельцев заводов, фабрик…На примере нескольких из них нам и повествуется удивительная история, в очередной раз показывающая превосходство капиталистической системы, свободного рынка над социалистической системой плановой экономики. По сюжету, у всех владельцев заводов и крупных предприятий начинаю национализировать бизнес, по факту грабить их, и они один за другим бросают его и пропадаю.В итоге уходят почти все кроме Дагни и Хэнка.Хэнк идёт на суд по делу о национализации его завода-одно из ключевых событий романа.Где утверждает, переводя на свою сторону зрителей, что он сам создал завод, своей кровью и потом, а правительство просто бандиты, которые его грабят, но без боя он не сдастся и если он им нужен, так пусть придут и отберут его силой, подобно бандитам. Это лишь крохотная вырезка из сюжета, демонстрирующая весь смысл произведения.Хэнк Риарден на суде:«Вот это и есть пробел в вашей теории, господа, – мрачно произнес Риардэн. – Если вы предпочитаете общаться с людьми посредством принуждения –, пожалуйста. Но вы обнаружите, что вам намного чаще, чем вы думаете, будет необходимо добровольное сотрудничество ваших жертв. А жертвам следует уяснить, что только их собственное волеизъявление, к которому вы не можете их принудить, дает вам возможность так поступать. Мне хочется быть последовательным, и я подчинюсь вам в рамках ваших принципов. Чего бы вы от меня ни потребовали, я сделаю это только под дулом пистолета. Если вы отправите меня в тюрьму, вам придется послать вооруженных людей, чтобы они доставили меня туда, сам я и не пошевелюсь. Если вы оштрафуете меня, вам придется отнять мою собственность, чтобы получить штраф, сам я не соизволю заплатить. Если вы уверены, что у вас есть право принуждать меня, расчехлите свои стволы. Я не стану способствовать маскировке истинной природы ваших действий.»
Атлантида-местечко куда перебранись все те, кто не согласен с реформами государства. Все в этом затерянном в горах поселении-богатые капиталисты, нашедшие утешение в хоть и малочисленном, но обществе честных и справедливых людей, добившихся всего собственным трудом. Джон Голт называет свой протест бунтом воли и разума против толпы и ее невежества.
Подводя итог весму выше сказанному, хочу отметить, что сам роман необъятно большой и не каждый желающий в состоянии его осилить, лично я прочитал его за 2 недели и то будучи сильно заинтересован и затянут сюжетом и смысловой составляющей произведения, но оно того безусловно стоит и вряд ли найдётся человек, не нашедший в нём ничего для себя интересного. Всем же кто читал сие произведение хочу попросить высказать своё мнение в комментариях, учтя при этом что статья писалась с учётом на то что большинство читателей роман не читали и 90% сюжета я попытался обойти стороной, рассказав об идеологической составляющей, и «скелете» произведения.
Хочу заметить, что я писал лишь о политической ориентации книги, все так или иначе вышеупомянутые слова, лишь сугубо личное мнение автора статьи.
Читайте также: