Иван макаров стальные ребра

Обновлено: 13.05.2024

Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.

Антология крестьянской литературы послеоктябрьской эпохи

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. МОСКВА 1931 ЛЕНИНГРАД

Причиной прибытия Куркина в Анюткино была, главным образом, его писательская жилка. Пописывал он давно и всегда неудачно: даже в стенной газете не имели успеха корявые его строки. Тогда Куркин забросил перо и сел за книги, читая, главным образом, Ленина; основываясь на его трудах, он мечтал вырастить пышные цветы художества.

За весьма короткий срок он твердо сжился с одной задачей: описать современного человека — строителя новой жизни.

Таких людей и решил Куркин искать в деревне. Побывав в первый раз в Анюткине, он прямо обалдел от неожиданной находки: ему казалось, что все люди, которых он ищет для своего писательского творчества, как нарочно с’ехались в это село.

Он взял месячный отпуск, неиспользованный летом, и прибыл в Анюткино.

Все сложилось как нельзя лучше. Быстрый в своих заключениях, Куркин сразу признал в Филиппе Гуртове настоящего строителя и на нем заострил свое внимание.

Филиппа он застал в пору его душевной невзгоды и озлобления, когда обостренное до крайности самолюбие довело его до замкнутости.

Как-то Куркин застал Филиппа дома одного.

Гуртов сидел за столом, положив голову на исписанный лист бумаги. Глаза его были закрыты. Куркин подумал, что Филипп спит. На самом деле в эти минуты

Гуртов был чуток, как отдыхающая лисица. Ему почему-то необычайно захотелось показать представителю укомпарта свою изнеможенность.

Когда Куркин его окликнул, Филипп испуганно вскинулся, выставляя вперед скорченные пальцы, готовые вцепиться в горло, и Куркину показалось, что широко раскрытые глаза его завертелись.

— Э-э, — протянул сочувственно Куркин, — нервы у тебя, товарищ Гуртов.

— Нет, мне почудилось…-- протянул Филипп и подумал, что ему сказать. В этот миг он чувствовал, что способен поверить собственной выдумке.

Но тут же он себя поймал на лживости, и тогда эта фальшь сменилась необычайным желанием откровенности.

— Слушайте, товарищ Куркин, отчего дурные думы в голову приходят? — спросил он.

Куркин насторожился, приготовляясь проникнуть в сокровенные чувства Гуртова.

— Как сказать, Филипп Иванович, от разного бывает… Усталь, должно быть. Усталь всегда вызывает упадок. И потом — когда дела не клеятся — тоже бывает, — определил Куркин и посоветовал: — Я вот в такие минуты люблю Ленина читать… Там все… на все, на все вопросы — есть… Иногда думаешь, думаешь, дойдешь чорт знает до чего, а в Ленина заглянешь, к все как рукой снимет.

— Я вот, товарищ Куркин, в плену много книжек перечел, а вот Ленина только урывками читал. А знать — я его знаю… Здорово знаю… Несколько раз принимался как следует читать: начну и сразу чувствую, что это я уже знаю, словно уж читал не рая. Сейчас думы разные в башку полезут: не досказал чего-то Ленин. Не досказал — как мне быть, когда у меня в душе суматоха к что делать, чтобы не были этой суматохи… Задумаешься и читать бросишь… Даже страшно становится, что будто Ленина я хочу обогнать… Ведь ты меня сумасшедшим назовешь за это? — Филипп умолк, видимо, вновь наполняясь какими-то мутными думами.

«Человек — это очень сложный комплекс», — подумал Куркин, не нарушая молчания. И он был очень доволен тем, что не сделал плоского вывода, — как поступил бы недомысл, — в ответ на дерзкие замечания Филиппа.

— Слушай, товарищ Куркин, — Филипп окончательно перешел на «ты». — Как по-твоему: у всех коммунистов есть две половинки? Понимаешь, так: одна вот в чулан тянет, а другая в сенцы. Как думаешь, есть.

— Есть, есть, — заторопился Куркин, озаряясь внезапной мыслью и еще более радуясь, что сам он так глубоко проникает в суть разговора, не у всех, конечно… некоторые так себе… у них даже не разберешь, все сплошное. А у большинства есть. Например… иногда, Филипп Иванович, хочется того, о чем и подумать стыдно… мне, например, часто хочется иметь автомобиль… такой низенький, длинный, бесшумный, и гудок чтоб был. Главное гудок! Такой грозный, чем-то похожий на визг ветра… Иногда до боли в ушах захочется услышать этот визг… Хочется вот… А ведь коммунисту и думать об атом стыдно сейчас… В нас, Филипп Иванович, личное с общественным сцепилось… Такое уж время. Личное в нас умирает… так вот — агония вызывает тоску.

Куркин говорил стоя.

При его словах Гуртов медленно поднялся, подошел вплотную и положил ему на плечи руки.

— Слушай, товарищ Куркин… сцепилось, говоришь. Обе половины есть у нас. Ну, а если эти две половины с одинаковыми кулаками, тогда какая умрет? То есть, если, скажем, в душе происходит такое мордобитие, что перекопскому бою не уступит, тогда как, а? Как тогда, товарищ Куркин. Или если, скажем, личное-то победит?

— Что ж, Филипп Иванович, таких примеров у нас не мало. Со мной в укоме у нас работал… парень был на все сорок… потом чего-то свихнул, а в контрольную его затаскали. Сейчас колбасой на лотке торгует… Вот обычно сюда и скатываются. Ленин вот как этот вопрос разрешил: «Умейте увязывать свои личные желания с общественными задачами». Это, Филипп Иванович, нам на комсомольском с’езде Крупская Надежда Константиновна передала после смерти Ильича. А еще старичок один там у меня работает, профессор, чудачок такой. Вот он один раз меня поймал так вот, за пуговицу, и говорит: «Вы, я слышал, рассказы пишете. Так вы бы написали вот о чем: очень, говорит, нынче молодежь себя портит. Силищи у ней много, и вся в одну сторону устремлена, в диаграммы да в политику, сила-то, Филипп Иванович. Словно, говорит, все в министры готовятся. И зачем это» говорит, молодежь себя так насилует? Ведь очень вразрез со своими чувствами идет. Модничают друг перед другом даже такими вещами, как чувство любви. Ведь втайне думает о любви и хочет полюбить, а зачем-то рвет на себя любовь, как сорную траву. Зачем рвет — и сам не знает. Рвет да еще кичится: никого не любил и не полюблю. Напишите, говорит, непременно об этом. Нельзя говорит, из себя строить каких-то железных людей. Ведь этак себя самого изорвать можно. Надорвут себя, а потом и хныкать начнут, а то на веревочку лезут". Вот какой чудачок. Ему, Филипп Иванович, конечно, трудно себе представить, что наша задача — побороть в себе старые личные желания, а возродить новые. А то старые-то колбасой заставят торговать.

Отвечая, Куркин чувствовал, как руки Филиппа тяжелеют и впиваются ему в плечи. Он попытался высвободиться, отступив назад. Но Гуртов шагнул за ним, не выпуская его плеч.

— Та-ак, — протянул Гуртов, — говоришь: колбасой стал торговать. Ну, а если бы все эти колбасные дела опостылели ему хуже дохлой собаки… а думы все же одолевают… тогда?

— Тогда надо за что-нибудь крепко ухватиться, — выпалил Куркин.

Филипп молчал, сжимая его плечи.

— А за что? — спросил он наконец.

— Надо найти чего-нибудь, — ответил Куркин, чувствуя тяжесть Филипповых рук.

— Ну, если нечего будет найти? — тихо, словно про себя, вымолвил Гуртов. — Ерунда, Филипп Иванович, так не бывает.

Иван макаров стальные ребра

ИВАН ИВАНОВИЧ МАКАРОВ

СТАЛЬНЫЕ РЕБРА
Роман (Отрывок)

Антология крестьянской литературы послеоктябрьской эпохи ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. МОСКВА 1931 ЛЕНИНГРАД Причиной прибытия Куркина в Анюткино была, главным образом, его писательская жилка. Пописывал он давно и всегда неудачно: даже в стенной газете не имели успеха корявые его строки. Тогда Куркин забросил перо и сел за книги, читая, главным образом, Ленина; основываясь на его трудах, он мечтал вырастить пышные цветы художества. За весьма короткий срок он твердо сжился с одной задачей: описать современного человека -- строителя новой жизни. Таких людей и решил Куркин искать в деревне. Побывав в первый раз в Анюткине, он прямо обалдел от неожиданной находки: ему казалось, что все люди, которых он ищет для своего писательского творчества, как нарочно с'ехались в это село. Он взял месячный отпуск, неиспользованный летом, и прибыл в Анюткино. Все сложилось как нельзя лучше. Быстрый в своих заключениях, Куркин сразу признал в Филиппе Гуртове настоящего строителя и на нем заострил свое внимание. Филиппа он застал в пору его душевной невзгоды и озлобления, когда обостренное до крайности самолюбие довело его до замкнутости. Как-то Куркин застал Филиппа дома одного. Гуртов сидел за столом, положив голову на исписанный лист бумаги. Глаза его были закрыты. Куркин подумал, что Филипп спит. На самом деле в эти минуты Гуртов был чуток, как отдыхающая лисица. Ему почему-то необычайно захотелось показать представителю укомпарта свою изнеможенность. Когда Куркин его окликнул, Филипп испуганно вскинулся, выставляя вперед скорченные пальцы, готовые вцепиться в горло, и Куркину показалось, что широко раскрытые глаза его завертелись. -- Э-э,-- протянул сочувственно Куркин,-- нервы у тебя, товарищ Гуртов. -- Нет, мне почудилось. -- протянул Филипп и подумал, что ему сказать. В этот миг он чувствовал, что способен поверить собственной выдумке. Но тут же он себя поймал на лживости, и тогда эта фальшь сменилась необычайным желанием откровенности. -- Слушайте, товарищ Куркин, отчего дурные думы в голову приходят?-- спросил он. Куркин насторожился, приготовляясь проникнуть в сокровенные чувства Гуртова. -- Как сказать, Филипп Иванович, от разного бывает. Усталь, должно быть. Усталь всегда вызывает упадок. И потом -- когда дела не клеятся -- тоже бывает,-- определил Куркин и посоветовал:-- Я вот в такие минуты люблю Ленина читать. Там все. на все, на все вопросы -- есть. Иногда думаешь, думаешь, дойдешь чорт знает до чего, а в Ленина заглянешь, к все как рукой снимет. -- Я вот, товарищ Куркин, в плену много книжек перечел, а вот Ленина только урывками читал. А знать -- я его знаю. Здорово знаю. Несколько раз принимался как следует читать: начну и сразу чувствую, что это я уже знаю, словно уж читал не рая. Сейчас думы разные в башку полезут: не досказал чего-то Ленин. Не досказал -- как мне быть, когда у меня в душе суматоха к что делать, чтобы не были этой суматохи. Задумаешься и читать бросишь. Даже страшно становится, что будто Ленина я хочу обогнать. Ведь ты меня сумасшедшим назовешь за это?-- Филипп умолк, видимо, вновь наполняясь какими-то мутными думами. "Человек -- это очень сложный комплекс",-- подумал Куркин, не нарушая молчания. И он был очень доволен тем, что не сделал плоского вывода,-- как поступил бы недомысл,-- в ответ на дерзкие замечания Филиппа. -- Слушай, товарищ Куркин,-- Филипп окончательно перешел на "ты".-- Как по-твоему: у всех коммунистов есть две половинки? Понимаешь, так: одна вот в чулан тянет, а другая в сенцы. Как думаешь, есть. -- Есть, есть,-- заторопился Куркин, озаряясь внезапной мыслью и еще более радуясь, что сам он так глубоко проникает в суть разговора, не у всех, конечно. некоторые так себе. у них даже не разберешь, все сплошное. А у большинства есть. Например. иногда, Филипп Иванович, хочется того, о чем и подумать стыдно. мне, например, часто хочется иметь автомобиль. такой низенький, длинный, бесшумный, и гудок чтоб был. Главное гудок! Такой грозный, чем-то похожий на визг ветра. Иногда до боли в ушах захочется услышать этот визг. Хочется вот. А ведь коммунисту и думать об атом стыдно сейчас. В нас, Филипп Иванович, личное с общественным сцепилось. Такое уж время. Личное в нас умирает. так вот -- агония вызывает тоску. Куркин говорил стоя. При его словах Гуртов медленно поднялся, подошел вплотную и положил ему на плечи руки. -- Слушай, товарищ Куркин. сцепилось, говоришь. Обе половины есть у нас. Ну, а если эти две половины с одинаковыми кулаками, тогда какая умрет? То есть, если, скажем, в душе происходит такое мордобитие, что перекопскому бою не уступит, тогда как, а? Как тогда, товарищ Куркин. Или если, скажем, личное-то победит? -- Что ж, Филипп Иванович, таких примеров у нас не мало. Со мной в укоме у нас работал. парень был на все сорок. потом чего-то свихнул, а в контрольную его затаскали. Сейчас колбасой на лотке торгует. Вот обычно сюда и скатываются. Ленин вот как этот вопрос разрешил: "Умейте увязывать свои личные желания с общественными задачами". Это, Филипп Иванович, нам на комсомольском с'езде Крупская Надежда Константиновна передала после смерти Ильича. А еще старичок один там у меня работает, профессор, чудачок такой. Вот он один раз меня поймал так вот, за пуговицу, и говорит: "Вы, я слышал, рассказы пишете. Так вы бы написали вот о чем: очень, говорит, нынче молодежь себя портит. Силищи у ней много, и вся в одну сторону устремлена, в диаграммы да в политику, сила-то, Филипп Иванович. Словно, говорит, все в министры готовятся. И зачем это" говорит, молодежь себя так насилует? Ведь очень вразрез со своими чувствами идет. Модничают друг перед другом даже такими вещами, как чувство любви. Ведь втайне думает о любви и хочет полюбить, а зачем-то рвет на себя любовь, как сорную траву. Зачем рвет -- и сам не знает. Рвет да еще кичится: никого не любил и не полюблю. Напишите, говорит, непременно об этом. Нельзя говорит, из себя строить каких-то железных людей. Ведь этак себя самого изорвать можно. Надорвут себя, а потом и хныкать начнут, а то на веревочку лезут". Вот какой чудачок. Ему, Филипп Иванович, конечно, трудно себе представить, что наша задача -- побороть в себе старые личные желания, а возродить новые. А то старые-то колбасой заставят торговать. Отвечая, Куркин чувствовал, как руки Филиппа тяжелеют и впиваются ему в плечи. Он попытался высвободиться, отступив назад. Но Гуртов шагнул за ним, не выпуская его плеч. -- Та-ак,-- протянул Гуртов,-- говоришь: колбасой стал торговать. Ну, а если бы все эти колбасные дела опостылели ему хуже дохлой собаки. а думы все же одолевают. тогда? -- Тогда надо за что-нибудь крепко ухватиться,-- выпалил Куркин. Филипп молчал, сжимая его плечи. -- А за что? -- спросил он наконец. -- Надо найти чего-нибудь,-- ответил Куркин, чувствуя тяжесть Филипповых рук. -- Ну, если нечего будет найти?-- тихо, словно про себя, вымолвил Гуртов.-- Ерунда, Филипп Иванович, так не бывает.

М. Литов. Иван Иванович Макаров (Макаров)

Михаил Литов

Маргарита Смирнова в предисловии к вышедшей в 1970 году книге «Черная шаль» пишет об авторе собранных в ней произведений: «В биографии Ивана Макарова пока еще много белых пятен». Однако сегодня можно, пожалуй, констатировать, что в своего рода «белое пятно» превратилось для нас и само творчество этого писателя…

Иван Иванович Макаров родился в селе Салтыки Рязанской губернии. Окончил сельскую школу и поступил «на казенный кошт» в Ряжскую уездную гимназию, по окончании которой 19-летним юношей убежал на фронт, чтобы сражаться в рядах Красной армии. В 1929 году его первый роман «Стальные ребра», выдержавший впоследствии шесть изданий, опубликовал журнал «Молодая гвардия», а за год до этого рассказ молодого, никому не известного литератора «Зуб за зуб» получил премию на Всесоюзном литературном конкурсе.

Произведения Макарова побуждали критиков в основном к негативным оценкам. За свою недолгую творческую деятельность он успел написать, кроме повестей и рассказов, шесть романов, два из которых, «Большой план» и «Индия в крови», так и не увидели свет. Незавершенный роман о советском крестьянстве «Голубые поля» был опубликован только в 1959 году, уже после смерти автора. Разоблачению мещанства посвящена повесть «На земле мир» (1931), судьба белой эмиграции изображается в «Рейде Черного Жука» (1932), строительство Магнитки — в романе «Миша Курбатов» (1936). Темы актуальные, вполне отражающие дух времени, что находило понимание у тогдашних читателей, но не у рецензентов, упрекавших автора в проповеди идей, чуждых рабочему классу, а то и в прямой симпатии к эксплуататорам. Не устраивало их главным образом то, что они обозначили словом «психоиррационализм»: дескать, действия макаровских героев подчинены воле слепого случая и не поддаются объяснению с точки зрения здравого смысла. Звучали, впрочем, и другие голоса. Например, критик М. Шаталин в предисловии к одному из изданий «Стальных ребер» возражал коллегам: «Так называемый иррационализм Ивана Макарова — своеобразное отражение особенностей той общественной среды, где борьба за личное обогащение порождала причудливые изгибы психики и странные, на взгляд современного читателя, жизненные ситуации». Еще в 1929 году в опубликованной на страницах «Литературной газеты» статье «В атаку на психологический реализм!» А. Безыменский энергично потребовал от писателей изображения не личности, а коллектива. Несколько дней спустя в той же газете появилось «Открытое письмо Ив. Макарова тов. Безыменскому», в котором, в частности, говорилось: «На вашей дороге заманчиво и модно блестели передо мной вывески: „Сегодняшний день“, „Коллектив, а не личность“ и т. д. А с другой дороги на меня угрюмыми глазами смотрели Толстой, Достоевский, утверждение отдельной личности и прочее, по-вашему — реакционное. Мучительны были для меня эти дни выбора и колебаний… Качество коллектива зависит от качества личностей, составивших этот коллектив. А, стало быть, занимаясь анализом личности, я анализирую коллектив».

На фоне в том числе и таких вот прений происходило становление великой нашей литературы 20-30 годов прошлого столетия. И далеко не последнее место в ней занимает роман И. И. Макарова «Черная шаль» — куда как подходящая мишень для обвинений в иррационализме и упреков в «достоевщине». История Павлика Морозова — а именно нечто подобное ей лежит в основании романа — может быть преподнесена безапелляционным тоном агитки, а может вызвать к жизни всякого рода «иррациональные» размышления. Пойдя вторым путем и создав страстное, противоречивое и исполненное большого внутреннего драматизма произведение, Макаров, думается, доказал, что выучка у творца «Бесов» далеко не всегда предполагает нечто скверное и нездоровое.

Жизнь Ивана Ивановича Макарова, репрессированного и посмертно реабилитированного, оборвалась незадолго до Великой Отечественной войны. Его сын, ушедший на фронт добровольцем, погиб 7 мая 1945 года. Жена Вера Валентиновна сумела сберечь рукописи мужа — именно благодаря ей увидел свет роман «Голубые поля».

Макаров, Иван Иванович (писатель)

Родился в крестьянской семье, отец был сапожником. В 1919 году окончил гимназию в Рязани, где он постоянно жил до 1929 года. В 1920 году написал агитационную пьесу, шедшую в сельских клубах. В том же году вступил в РКП(б). Приобрёл известность в 1929 году благодаря роману «Стальные рёбра» — так образно писатель называет сельские электростанции. За рассказ «Остров» (1930) Макарова называли подкулачником. Роман «Миша Курбатов» (1936) настолько сильно отклонялся от партийной точки зрения, что автора объявили врагом народа. В 1937 году арестован и расстрелян в тюрьме [2] . Захоронен на Донском кладбище.

В 1956 году после реабилитации была создана комиссия по литературному наследию Макарова, которую возглавил А. Первенцев.

Память

музей Макарова при школе села Салтыки
мемориальная доска на здании средней школы № 1 г. Ряжска
мемориальная доска на здании русской классической школы № 7 г. Рязани

Сочинения

Стальные ребра, 1930.
Остров // «Новый мир», 1930, № 1.
На земле мир, 1931.
Рейд Черного жука, 1932, переиздан в 1966 и в 1990 г.
Черная шаль // «Октябрь», 1933, № 5-7.
Миша Курбатов, 1936.

Литература

Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917. — М .: РИК «Культура», 1996. — 492 с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8

Примечания

Ссылки

Персоналии по алфавиту
Родившиеся в Ряжском районе Рязанской области
Писатели по алфавиту
Родившиеся 30 октября
Родившиеся в 1900 году
Умершие 16 июля
Умершие в 1937 году
Умершие в Москве
Русские писатели XX века
Писатели СССР
Персоналии:Рязань
Репрессированные в СССР
Казнённые писатели
Расстрелянные в СССР
Посмертно реабилитированные
Реабилитированные в СССР

Wikimedia Foundation . 2010 .

Полезное

Смотреть что такое "Макаров, Иван Иванович (писатель)" в других словарях:

Макаров, Иван Иванович — Иван Иванович Макаров: Макаров, Иван Иванович (писатель) (1900 1937) советский писатель. Макаров, Иван Иванович (танкист) (1914 1980) сержант танковых войск, Герой Советского Союза … Википедия

МАКАРОВ Иван Иванович — (1900 1937), русский писатель. В прозе обращается к первым годам социалистического строительства. Известность получил роман «Стальные ребра» (1929) о проникновении технического прогресса в крестьянскую жизнь. Романы «Рейд Черного Жука» (1932),… … Энциклопедический словарь

МАКАРОВ Иван Иванович — (1900 37) русский писатель. В прозе обращается к первым годам социалистического строительства. Известность получил роман Стальные ребра (1929) о проникновении технического прогресса в крестьянскую жизнь. Романы Рейд Черного Жука (1932),… … Большой Энциклопедический словарь

Макаров, Иван Иванович — [1900 ] современный крестьянский писатель. Родился в семье сапожника, принимавшего участие в революционном движении. Первое свое произведение пьесу "Дезертир" М. написал в 1920; позднее напечатал ряд рассказов в журналах: "Мир… … Большая биографическая энциклопедия

Макаров (фамилия) — У этого термина существуют и другие значения, см. Макаров. Содержание 1 Известные носители 1.1 Макаров … Википедия

Макаров И. И. — Макаров И. И. МАКАРОВ Иван Иванович (1900 ) современный крестьянский писатель. Родился в семье сапожника, принимавшего участие в революционном движении. Первое свое произведение пьесу «Дезертир» М. написал в 1920; позднее напечатал ряд рассказов… … Литературная энциклопедия

Макаров, Александр — Содержание 1 Фамилия 1.1 Макаров 1.1.1 Макаров, А 1.1.2 Макаров, В 1.1.3 Макаров, Д … Википедия

Макаров, Сергей — Содержание 1 Фамилия 1.1 Макаров 1.1.1 Макаров, А 1.1.2 Макаров, В 1.1.3 Макаров, Д … Википедия

Макаров, Василий — Содержание 1 Фамилия 1.1 Макаров 1.1.1 Макаров, А 1.1.2 Макаров, В 1.1.3 Макаров, Д … Википедия

Макаров, Дмитрий Алексеевич — Содержание 1 Фамилия 1.1 Макаров 1.1.1 Макаров, А 1.1.2 Макаров, В 1.1.3 Макаров, Д … Википедия

Книга: Иван Макаров «Стальные ребра»

Вашему вниманию предлагается роман "Стальные ребра", а также рассказы Ивана Макарова.

Содержание:

Стальные ребра, Последний Мужикан, Степан, страдающий за мир, В чужом вагоне, Затихший дом, Стакан, Жар-птица, Машина дочка

Издательство: "Московский рабочий" (1964)

Формат: 84x108/32, 340 стр.

Другие книги автора:

Книга	Описание	Год	Цена	Тип книги
Черная шаль	Вашему вниманию предлагается книга Ивана Макарова "Черная шаль" — Московский рабочий, (формат: 60x84/16, 416 стр.) Подробнее.	1970	140	бумажная книга
Рейд Черного Жука	В однотомник "Рейд Черного Жука" вошли широко известные в 30-х годах, не издававшиеся после реабилитации… — Московский рабочий, (формат: 60x84/16, 416 стр.) Подробнее.	1966	190	бумажная книга
Черная Шаль	Сборник произведений писателя Ивана Ивановича Макарова (псевдоним - Буйный, Иван Буйный) (1900 - 1937)… — Московский рабочий, (формат: 60x84/16, 416 стр.) Подробнее.	1970	230	бумажная книга

Иван Макаров

Ива́н Кузьми́ч Мака́ров (1822—1897) — живописец-портретист.

Родился в 1822 году в Арзамасе, сын К. А. Макарова, в бытность его отца учеником в тамошней художественной школе А. Ступина.

Окончив курс уездного училища в Саранске, он изучал искусство под руководством отца, в содержимой им рисовальной школе, и вскоре сделался отцовским помощником в работах по церковной живописи.

Рисунки, эскизы и этюды, присланные молодым Иваном Кузьмичём Макаровым в Императорской академии художеств вместе с работами других учеников саранской школы, обратили на него особенное внимание академического совета, наградившего его за них званием неклассн. художника.

В 1844 году Иван Кузьмич переехал в Санкт-Петербург и стал посещать классы акд. Занимаясь в течение двух лет под руководством профессора А. Т. Маркова, Иван Кузьмич Макаров в конце академического курса избрал для себя специальностью портретную живопись, которая быстро доставила ему известность в петербургской публике.

В 1853 году отправился в чужие края, посетил Берлин, Дрезден, Мюнхен, Венецию, Болонью и более полутора годов провел в Риме.

По возвращении в Санкт-Петербург был признан академиком.

Многочисленные портреты, вышедшие из-под кисти Ивана Макарова, вообще отличаются приятным колоритом и щегольским приемом письма, но не строги в отношении рисунка; они особенно удавались ему, когда дело шло об изображении молодых дам и детей.

Кроме портретов, Иван Кузьмич Макаров написал немало икон для церквей и других религиозных картин, из которых можно указать на «Нерукотворенный образ Спасителя» (1855) и «Христа, благословляющего Царское Семейство» (в Александровском дворце, в Царском Селе).

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

См. также в других словарях:

Крестьянская литература — РУССКАЯ ФЕОДАЛЬНО КРЕПОСТНИЧЕСКАЯ ЭПОХА. Крестьянство феодально крепостнической эпохи не создало самостоятельного и развитого искусства. Творчество этого класса представляло собой по преимуществу приспособление заимствованного. Им приспособлялись … Литературная энциклопедия

Макаров, Иван Иванович (писатель) — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Макаров (фамилия). Иван Иванович Макаров Дата рождения: 17 (30) октября 1900(1900 10 30) Место рождения: Салтыки[1], Рязанска … Википедия

Читайте также: