Мадам де сталь о россии
Обновлено: 05.05.2024
«Гибкость их природы делает русских способными подражать во всём. Сообразно с обстоятельствами они могут держать себя как англичане, французы, немцы, но никогда они не перестают быть русскими, т. е. пылкими и в то же время осторожными, более способными к страсти, чем к дружбе, более гордыми, чем мягкими, более склонными к набожности, чем к добродетели, более храбрыми, чем рыцарски-отважными, и такими страстными в своих желаниях, что никакие препятствия не в состоянии удержать их порыва.
Русские гораздо гостеприимнее французов; но у них общество не состоит, как у нас, из круга развитых мужчин и женщин, которым доставляет удовольствие взаимный обмен мнений. Собираются вместе, на какой-то праздник, где можно встретить много посетителей, найти вкусные плоды, видеть редкости Европы и Азии, послушать музыку, поиграть, - одним словом, ищут развлечений в предметах внешних, а не удовлетворения запросов ума и сердца; их потребность взаимного общения удовлетворяется чисто деловыми сношениями, а не обществом. Кроме того, будучи вообще очень малообразованны, они не находят удовольствия в дельных разговорах; блистать умом у них не льстит самолюбию.
Поэзия, красноречие, литература ещё совсем не развиты в России. Гордости и честолюбию у русских льстят лишь роскошь, могущество и храбрость. Все другие способы отличиться кажутся ещё этому народу изнеженностью и пустою забавою. […]
Один умный человек выразился, что Россия похожа на шекспировские пьесы, где всё величественно, что не ошибочно, и всё ошибочно, что не величественно. […]
… обычаи гостеприимства приняты во многих петербургских домах, а потому вполне понятно, что вы не найдете здесь тех оживлённых разговоров, которые так любят французы. Общество слишком многочисленно, чтобы могла завязаться постоянная и общая беседа. Все люди высшего света отличаются изысканными приёмами, но они недостаточно образованны; среди людей, близких ко двору и чувствующих на себе давление власти, нет взаимного доверия, и они не могут понять прелести умственного общения.
Речь многих русских вельмож блистает изяществом и благородством, так что вначале составишь себе ложное представление об уме и образованности своего собеседника. Начало почти всегда блестяще: ваш собеседник, будь он мужчина или женщина, поражает вас своим умом, но часто дело не идёт дальше блестящего начала. Русские совсем не привыкли быть в беседе задушевными и говорить, что думают. Ещё недавно русские так боялись своих повелителей, что и теперь не могут привыкнуть к разумной свободе, которую старается водворить Александр. Некоторые русские дворяне пытались блеснуть на поприще словесности, но просвещение не так ещё распространено в России, чтобы обо всем этом могло составиться общественное мнение, основанное на мнении каждого.
Русские слишком страстны, чтобы любить отвлечённые идеи; их забавляет лишь то, что налицо, и у них не было еще ни времени, ни желания обобщить наблюдения мыслью. Да к тому же весьма опасно высказываться в этом великосветском, близком ко двору, обществе, где все наблюдают друг за другом, где так часто друг другу завидуют. Молчание Востока заменили здесь слова любезные, но пустые и поверхностные. Эта атмосфера блеска и веселья может пленить, но лишь..на мгновение; она не воспитывает человека, не развивает его дарований. Люди, которые так проводят время, не приобретают способности ни к труду умственному, ни к другим занятиям. Совсем не то встречала я в парижском обществе. Людей благородных и образованных объединяют беседы либо деловые, либо остроумные.
… русская знать не похожа на знать Германии или Франции: в России считаешься знатным, когда достигнешь военного чина, без сомнения, знатные семейства, каковы Нарышкины, Долгорукий, Голицыны и др., всегда будут занимать первые места в государстве; однако верно и то, что аристократические привилегии имеют люди, которые по воле государя вдруг сделались знатными и из-за честолюбия граждан стремятся к тому, чтобы их сыновья достигли офицерских чинов и числились состоящими в классе привилегированных. Потому и воспитание кончается на пятнадцатом году: все спешат поступить в военное сословие во что бы то ни стало, о прочем же заботы нет».
Баронесса де Сталь, 1812 год, в Сб.: Россия первой половины XIX века глазами иностранцев, Л., «Лениздат», 1991 г., с. 30-31 и 47.
Россия глазами Жермены де Сталь
…Жизнь человеческая устроена так, что чем ближе её конец, тем больше начинаешь понимать предопределенность пути каждого человека кем-то высшим. Поэтому, как мне кажется, люди, встречающиеся в жизни, не случайны, книги, попадающие тебе в руки, тоже. Всё появляется в своё время…
Так, совсем неожиданно мне в руки попал сборник воспоминаний участников далеких событий - «Россия первой половины XIX века глазами иностранцев» под редакцией Ю.А. Лимонова. Смирившись со встречей, я начала чтение. И не пожалела об этом: удивительно, что Россия времен Александра I не могла не интересовать современников-иностранцев. Хочу поделиться с читателями воспоминаниями известной французской писательницы и критика Жермены де Сталь (1766-1817), которая волей случая оказалась в России летом 1812 года в период нашествия Наполеона.
Чтобы было понятней, напомню читателю, кто такая мадам де Сталь. В эпоху Великой французской революции и империи Наполеона это имя гремело по всей Европе. Успешная светская дама и красивая женщина, хозяйка политического салона и умный собеседник, она была теоретиком идеи национальной самобытности европейских литератур. Но не только это принесло ей известность. Мадам де Сталь была одной из немногих, кто прямо и открыто выступил против диктатуры Наполеона. Горячо любя Францию, она понимала, какие страдания несет диктатор не только своей стране, но и всей Европе. Статьи писательницы доводили Наполеона до бешенства, он издает Указ о высылке писательницы из Парижа, о запрещении жить ей в радиусе 200 км от столицы. Так был подавлен один из очагов оппозиции во Франции, зато появилась первая диссидентка нового времени.
В эмиграции де Сталь создаст свои лучшие произведения, в их числе и путевые записки «1812 год. Баронесса де Сталь в России». Именно сюда занесла её судьба волей случая в середине мая 1812 года, где она стала свидетельницей нашествия Наполеона в Россию. Мне кажется, что заинтересованному читателю будут интересными впечатления этой необыкновенной женщины о нашей стране тех лет.
«Наше путешествие было спокойно и безопасно: так сильно в России гостеприимство и у знати, и у простого народа». Де Сталь рассказывает, как проезжала через Волынь, часть Русской Польши: «Русские и поляки – народы славянского племени: они прежде были врагами, но они уважают друг друга, между тем как немцы, опередившие славян в европейском просвещении, не относятся к ним справедливо».
Какими современными кажутся слова писательницы: «…а все-таки покорение одного народа другим явление весьма печальное: должно пройти много веков, пока водворится единение и изгладятся из памяти имена побежденного и победителя». Не изгладились, не забылись! Далее де Сталь описывает победное шествие французов: «Тем не менее французская армия делала быстрые успехи. Французов, которые дома не могли сопротивляться никакому игу, привыкли повсюду видеть победителями, и я имела основание бояться, что встречу их уже на пути к Москве. Странная моя судьба: сначала бежать от французов, среди которых я родилась, которые прославили моего отца, и бежать от них до пределов Азии! Неужели судьба не может низвергнуть человека, которому выпало на долю унижать род человеческий»?
Оказавшись в Киеве, де Сталь познакомилась с русским гостеприимством и тамошним губернатором генералом Милорадовичем, неустрашимым адъютантом самого Суворова: «Он вселил в меня больше веры в военные успехи России. Такой веры у меня до той поры не было».
«Почти девятьсот верст отделяют Киев от Москвы. Русские возницы мчали меня с быстротой молнии; они пели песни и этими песнями, как уверяли меня, подбадривали и ласкали своих лошадей. «Ну, бегите, голубчики, - говорили они. Я не нашла ничего дикого в этом народе; напротив, в нем есть много изящества и мягкости, которых не встречаешь в других странах. Русский возчик не пройдет мимо женщины, какого она бы не была возраста или сословия, чтобы не поклониться, а она отвечает наклонением головы, полным грации и благородства… Для того, чтобы узнать воинственный народ, надо узнать солдата и тот класс, из которого выходит он, - земледельцев-крестьян».
Интересно описывает француженка посещения русских дворян, когда она проезжала Орловскую и Тульскую губернии: «Многие дворяне из окрестностей приезжали повидаться со мною, сказали много приятного о моих произведениях, и, признаюсь, мне было очень лестно узнать о моей литературной известности в таком отдалении от родины… Сами вельможи, в палатах которых вы найдете все, что есть блестящего и роскошного во всех странах и у всех народов, питаются в пути гораздо хуже французского поселянина и способны переносить не только на войне, но и во многих житейских случаях физическое существование очень стесненное. Суровость климата, болота, леса и пустыни, покрывающие значительную часть страны, заставляют человека бороться с природой… Обстановка жизни, в которой находится французский крестьянин, возможна в России лишь при больших затратах. Необходимое можно получить только в роскоши; отсюда происходит, что когда роскошь невозможна, отказываются даже от необходимого… Они, подобно людям Востока, выказывают необычайное гостеприимство иноземцу; его осыпают подарками, а сами часто пренебрегают обыкновенными удобствами личной жизни. Всем этим надо объяснять то мужество, с которым русские перенесли пожар Москвы, соединенный со столькими жертвами… В народе этом есть что-то исполинское, обычными мерами его не измерить… у них все более колоссально, чем соразмерно, во всем более смелости, чем благоразумия; и если они не достигают цели, которую себе поставили, то это потому, что они перешли её».
И еще: «Любопытно отметить, как проявляется в России общественное самосознание. Слава победоносности, которую доставили этому народу бесчисленные успехи его войск, горделивое самомнение знати и способность самопожертвования, которая так сильна в народе, вера, влияние которой велико и могуче, ненависть к иноземцам, которую старался искоренить Петр I, желая сделать страну просвещенной, но которая все же осталась в крови русских и пробуждается при всяком случае, - все это, вместе взятое, делает народ могучим… Надо хорошо вглядеться в этот народ, чтобы узнать его: мне пришлось наблюдать его при обстоятельствах, в которых он представился весь, в пору несчастий и воодушевления, время самое удобное для наблюдения…»
Ах, какая умница мадам де Сталь! Как же сумела она так правильно понять душу русского человека, его менталитет? Вот бы все, кто хает и поносит Россию, не побоялись и отправились в путешествие по нашей стране, пообщались бы с разными людьми! Но нет, для этого надо напрягать себя, тратить силы, время и средства, которых у современного западного политика нет, а главное, нет желания понять друг друга… А жалко! Ведь могла бы случиться совсем другая история!
С интересом прочитал Ваше произведение о мадам де Сталь.Приятно её отношение к нашему народу.Но ещё приятнее,что Вы с радостью за русского человека, за народ наш делитесь прочитанным.Народ наш действительно в основе своей и добр и отзывчив вопреки мнению не желающим делить с ним судьбу его и ищущим прежде всего жирный кусок.
Желаю Вам творческих успехов. С Новым годом!
Сергей Иванович, большое спасибо! За прочтение, отзыв и русский народ!
С теплом:
Необъяснимо. Мадам Рекамье и мадам де Сталь
Эти трёх женщин связывали долгие годы дружбы: знали они друг друга с детского сада. Потом были - школа, институт, семья, но дружба осталась. Более того: дружили их мужья, дружили их дети. Но, глядя на этих женщин, каждая из которых была по - своему прекрасна, трудно было понять, как они, такие разные, дружат всю жизнь.
Судите сами. Для начала познакомимся: Ира - пианистка, обожающая музыку, литературу и живопись - активно затаскивала подруг на концерты и выставки. Лариса - модница и любительница производить впечатление - следила за гардеробом подруг, снабжала их косметикой и французскими духами. Она безропотно брала книги, которые рекомендовала Ира, и очень обижалась, когда, вернув книгу, слышала строгое:
- Лара, только честно, прочла?
Третьей была Милочка, самая красивая и самая умная, как считали подруги. Мила
была врачом, кандидатом наук, которую знали и уважали в городе. Она, добрейший и совершенно бескорыстный человек, лечила всех: родственников и соседей, друзей и их детей, коллег.
Непонятно, как при своей занятости, она успевала много читать и быть энциклопедически образованной. Дети Иры и Лары говорили, что "тётя Мила знает всё и может ответить на любой вопрос".
Познакомившись с этими милыми женщинами, вспомнила я "Взгляд из вечности" Александры Марининой, точнее - первую книгу, "Благие намерения", где описана,
казалось бы, странная дружба Камня, Ворона и Змея. Но именно их разный взгляд на одни и те же явления окружающено мира даёт возможность автору нарисовать яркую картину происходящего вокруг.
И стала я вспоминать людей непохожих профессий, занятий и пристрастий, которых связывала крепкая дружба, со стороны вызывающая недоумение.
Первыми пришли на ум мадам Рекамье, Жанна - Франциска - Юлия - Аделаида, и мадам де Сталь, Анна - Луиза - Жермена.
Мадам Рекамье осталась в памяти потомков необыкновенной красавицей, грациозной, слабой и всепрощающей, в блестящем салоне которой собиралась богема Парижа: известные художники, писатели и поэты. Эта красавица всегда одевалась исключительно в белое платье с обнажёнными плечами, а пальцы её украшали изумруды. Париж был без ума от её красоты.
Мадам де Сталь - родоначальница новой романтической литературы Франции, отличалась острым умом, блестящими ораторскими способностями, энтузиазмом - тоже была хозяйкой салона. Но это был другой салон: здесь собиралось избранное парижское общество, которое волновало будущее страны, основные ценности личности и её свободы. Мадам де Сталь написала книгу о Французской революции, где безошибочно предсказала будущее мира.
В 1812 году, спасаясь от преследования властей, она приехала в Россию. После встречи с ней, Батюшков сказал: - "Дурна как чёрт и умна как ангел".
Как - то мадам де Сталь зашла в салон мадам Рекамье, и с того момента женщины подружились. Такие разные! Одна - сила, натиск, ум, другая - грация и слабость. Дружили они 20 лет, до смерти мадам де Сталь, которая ввела мадам Рекамье в свой мир, стараясь как - то изменить жизнь подруги.
Общее у этих женщин было только одно - неудавшаяся личная жизнь. Мадам де Сталь ревновала подругу к поклонникам, мешала ей устроить личную жизнь. Только когда не стало мадам де Сталь, в жизни мадам Рекамье, которой было уже 46 лет, появился поэт Шатобриан. Эта встреча не привела ни к чему хорошему: во - первых, он был женат, во - вторых, это был неблагодарный, жестокий и двуличный эгоист. Женщина сделала для него так много! Благодаря её хлопотам он стал сперва министром, потом - послом в Англии. А как малам Рекамье ограждала его от политических неприятностей! Наконец, она отказалась от всех друзей, т.к. поэт был нелюдимым и сторонился общества. Долго терпела женщина Шатобриана, но в конце концов, пресытившись его изменами и ложью, оставила Париж и уехала в Италию.
Жил в США, в городе Фрезно известный на весь мир писатель армянского происхожления Вильям Сароян. А в столице Франции, на узкой улочке недалеко от вокзала, в старом доме жил известный на весь Париж портной, и немного поэт, Эдвард Агамян. Эти двое хорошо понимали друг друга всегда.
Было время, когда Сароян не был широко известен. Жил он в Париже, плохо жил. Неуютно было ему: из долгов не вылезал, не жил, а кое - как выживал. Однажды, когда холод гулял по городу, а дождь нещадно хлестал прохожих, Сароян, а меховой шапке, съёжившись, брёл по улице в широком демисезонном пальто. Он спешил к другу, портному. Наконец, оказавшись в комнате друга, он умоляет Эдварда:
- Приведи в божеский вид это проклятое пальто, в котором я плаваю. Похудел, как чёрт! А мне другое и не надо. Эдвард, смотрю с надеждой на твои руки. Ты должен спасти это пальто и меня.
Друг, конечно, помог: и пальто перешил, и чаем напоил. Долго в тот вечер проговорили друзья. Сарьян рассказал, как много времени провёл он в игорном доме, наблюдая за происходящим вокруг: он собирал материал для будущего произведения.
Об этом и многом другом из жизни великого писателя написал интересный очерк Генрих Лалоян.
На этом пока хочу остановиться - скоро начнётся интеллектуальная игра "Что?
Где? Когда?", пропустить которую никак не могу. Дальше - хоккей, Россия -
- Финляндия, так что, сами понимаете, ухожу. Вернусь позже. А пока - пожела-
ем победы нашим хоккеистам.
P.S. Хочется верить, что вы узнали прелестную мадам Рекамье работы Франсуа
Жерара.
Французские мемуары о России первой трети XIX века
Бурные события во Франции в конце XVIII и начале XIX веков поставили страну перед необходимостью осмысления новой реальности и в том числе своего окружения. Великая Французская революция, а затем приход к власти Наполеона отразились не только на всей Европе, но и на России.
В 1799–1800 г. в Россию приезжает Жан–Франсуа Жоржель. Его дневники(1) написаны еще в стиле, традиционном для XVIII века, но призваны представить современную русскую историю постреволюционной Франции.
В 1808–1809 гг. по Южной России совершает путешествие Мари Гутри(2). В мемуарах подробно описаны города Крыма – Симферополь, Бахчисарай, Севастополь, быт крымских татар. Далее путешественница отправляется в Одессу, Таганрог, Черкесск, Ростов, подробно описывая историю и быт этих городов, жизнь караимов, греков, донских и кубанских казаков.
В 1807 г., когда Александр I и Наполеон заключают Тильзитский мир, в Россию прибыл посол Франции Арман–Огюстен Луи де Коленкур. Здесь он пробыл до начала русско–французской войны, в которой он непосредственно участвовал. Коленкур многократно предупреждал Наполеона об опасности русской кампании, именно с ним вдвоем бежал Наполеон из России, называясь по дороге – в целях безопасности – его именем. Времени 1808–1811 гг. посвящены «Записные книжки Армана де Коленкура. Это краткие записи, отражающие повседневные события, большинство из них начинается со слов «говорят», предназначались эти записи для Наполеона, то есть
были своеобразным отчетом о шпионаже. Шпионаж этот преследовал цель воспроизведения настроения в России и был отражением событий петербургской жизни, отношения русского двора к политике Наполеона, отношения к планам Наполеона о бракосочетании с великой княжной Екатериной Павловной, а позже – слухов о подготовке Франции к войне с Россией, порядков в русской армии, перемещения по службе в министерствах и посольствах(3).
Потом появятся мемуары А. де Коленкура о походе Наполеона в Россию(4). Автор расширенно представляет внешнюю политику Франции 1807–1812 гг. и подробно описывает весь поход Наполеона.
В это время наряду с традиционными мемуарами путешественников, дипломатов появляются и мемуары французских эмигрантов, которые искали в России убежища.
В 1802 г. в Россию приезжает враг Революции и Наполеона Жозеф де Местр. Намереваясь просить здесь помощь в пользу Пьемона, он посещает Двор и салоны Петербурга. В России он надеется обрести вторую родину и оплот борьбы с революционными идеями. Здесь известный французский философ, иезуит, граф де Местр становится послом Сардинии, здесь он проводит пятнадцать лет. К 1809 г. относится написание одной из самых известных книг де Местра «Санкт–Петербургские вечера»(5). Как это ни парадоксально, но самыми известными страницами этой философской книги стало описание петербургского пейзажа, его же описание белых ночей во Франции было признано новацией(6). В книге философа белые ночи, "великолепие, коему ни образца, ни подражания не найти"(7), описание города, архитектуры, жителей и даже солнца, которое «здесь движется медленно, касаясь земли, – как будто покидая ее с сожалением», когда «Его окруженный красноватой дымкой диск катится, подобно огненной колеснице, над сумрачными лесами, замыкающими горизонт, и лучи его, отражаясь в окнах дворцов, кажутся зрителю огромным пожаром»(8).
Такое вступление служит созданию спокойного, умиротворенного состояния, настроения, настраивающего на философские беседы, которым и посвящена книга. Примечательно, что именно Санкт–Петербург де Местр выбирает как убежище спокойствия, гармонии и разума. Противник революции, философ принимает существующие в России порядки и даже крепостное право. В своем письме к графу Н. П. Румянцеву в 1911 г. он пишет: «Дадим свободу мысли тридцати шести миллионам людей такого закала, каковы русские и – я не устану это повторять – в то же самое мгновение во всей России вспыхнет пожар, который сожжет ее дотла»(9).
Впрочем, такие утверждения де Местра не стоит рассматривать как реакционные, скорее это его стремление учитывать реальное положение вещей. Его замечания о России, русском характере весьма порою язвительны. В 1812 г. он пишет о порядках в России графу де Фрону: «Взбреди – как это ни невероятно – российскому императору на ум сжечь Санкт-Петербург, никто не скажет ему, что деяние это сопряжено с некоторыми неудобствами, что даже при холодном климате нет нужды в столь большом костре, что этак, пожалуй, из домов вылетят стекла, закоптятся ковры, а дамы перепугаются и проч.; нет, все промолчат; в крайнем случае подданные убьют своего государя (что, как известно, нимало не означает, чтобы они не питали к нему почтения) – но и тут никто не проронит ни слова(10).
Обобщая образ России – и оканчивая известные «Вечера» – Ж. де Местр пишет: «Россия состоит из разнородных элементов – слепой веры и грубой обрядности, духа свободы и нерассуждающей покорности, изб и дворцов, утонченной роскоши и дикой суровости»(11). Самой яркой чертой русского характера философ видит страсть к новизне, постоянную устремленность навстречу новым предметам, явлениям. Он считает это недостатком, следует более внимательно относиться к тому, чем человек уже обладает. Но в целом автор уверен – Россия страна
молодая и ее время, «если ему суждено наступить, придет само собой и без всяких усилий»(12). Философ не призывает к воздействию на Россию, давлению, как это делали его предшественники, единственным влиянием, которое допустимо, он видит благожелательное отношение. «До последнего вздоха я буду помнить Россию и возносить за нее молитвы»(13), так заканчивает он свою книгу.
Такое отношение к России во Франции назвали русофилией. Русофилом назвали и Жермен де Сталь. Мадам де Сталь провела в России только два месяца, время, которое потребовалось для преодоления пути от Киева до Финляндии. Политик и литератор, де Сталь открыто выступила против диктатуры Наполеона, его деспотизма. Поскольку имя ее было широко известно, то выступление приобрело большой резонанс. Резкие и острые выступления Наполеону не понравились, и он выслал ее в 1803 г. из страны. Переезжая по всей Европе, де Сталь скрывалась от догоняющей ее армии Бонапарта и 23 мая 1812 г. она пересекла границу Австрии и России. Своему изгнанию она посвятила книгу(14), последняя, небольшая часть этой книги посвящена России. Во Франции эти путевые записки довольно известны и считаются, как выразился Ш. Корбе, «реальным прогрессом в представлении русского народа»(15).
воспитании», возражениях на «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева.
Описание России в книге «Десять лет изгнания» Ж. де Сталь структурно напоминает традиционные французские мемуары о пребывании французов в нашей стране, автор обращается к тем же темам, но, возможно, более кратко. Она безусловно знакома с мемуарами своих предшественников, знакома с полемикой просветителей. Де Сталь много раз обращается к оценке роли Петра I и Екатерины II, она согласна с оценкой их Вольтером, но добавляет какие–то уточнения. Продолжателем дела своих предшественников де Сталь видит Александра I. В императоре ее поразила «выражение необычайной доброты и величия, которым озарено его лицо; эти два качества казались нераздельными в нем»(18). В сравнении с русским императором Наполеон безусловно проигрывал. Обращается де Сталь и к русской истории, особенно эпохе Ивана IV, хотя обращения эти кратки.
Русский народ де Сталь описывает как жителей Востока или Юга, и это она неоднократно подчеркивает. Но, замечает автор, «народ этот создан из противоположностей поразительно резких. Рыть может совмещающаяся в нем европейская культура и азиатский характер тому причина»(19). Однако, европейский лоск виден на русских только в комфортной обстановке. Де Сталь описывает свою встречу с Кутузовым, который оказался весьма любезным старцем, и глядя на него, она сомневается, что он сможет выстоять в борьбе «с людьми суровыми и молодыми, устремившимися на Россию со всех концов Европы». Но – «русские, изнеженные царедворцы в Петербурге, в войсках становятся татарами»(20).
Де Сталь проезжает через всю Россию, и некоторые ее замечания описывают природу страны, ее климат, ее пространства. Автор убегает от Наполеона и старается двигаться как можно быстрее. Однако, «хотя двигалась я с большой быстротой, но мне казалось, что стою на месте:
настолько природа страны однообразна. Песчаные равнины, редкие березовые леса да крестьянские поселки… вот все, что встречается на пути. Меня охватил своего рода кошмар, который приходит иногда ночью, когда кажется, что делаешь шаги и в то же время не двигаешься с места»(21) . Климат, особенно петербургский, как и природа, представляются француженке объектами непрерывной борьбы: «Природа окрестностей Петербурга представляется мне вечным неприятелем, который захватывает свои права, как только человек перестает с ним бороться»(22) .
Более всего внимание уделяет де Сталь русскому характеру. Продиктовано это прежде всего ее страстным желанием поражения Наполеона, ведь если Россия потерпит поражение и подпишет мир с тираном, беженке будет совсем трудно. Русский народ, который встречает автор на своем пути, будь то дворяне, или крестьяне относятся к ней с симпатией, и это поражает де Сталь, ведь она – представитель врагов России. Дворяне провинциальных городов устраивают известному литератору пышные – «азиатские» – приемы. Но суровость климата, болота, леса, покрывающие страну, лишают русских понимания «необходимой роскоши». Вельможи в палатах питаются хуже французских крестьян. «Необходимое можно получить только в роскоши, отсюда происходит, что когда роскошь невозможна, отказываются даже от необходимого»(23) . Обстановка жизни в России такова, что русским незнакомо понятие «комфорт». «Они, подобно людям Востока, выказывают необычайное гостеприимство иноземцу: его осыпают подарками, а сами часто пренебрегают обыкновенными удобствами личной жизни»(24) . Поэтому, – делает вывод де Сталь, – русские так мужественно смогли пережить московский пожар, который повлек жертвы, ведь они не изнежены роскошью. А в целом – «В народе этом есть что–то исполинское, обычными мерами его не измерить… отвага, пылкое воображение русских не знают предела, у них все более
колоссально, чем соразмерно, во всем более смелости, чем благоразумия; и если они не достигают цели, которую себе поставили, то это потому, что они перешли ее»(25) .
Рассуждая о способности русских к подражанию, де Сталь полемизирует со своими предшественниками. Она вспоминает, что русских часто сравнивают с французами, что – по ее мнению – глубоко ошибочно. Гибкость позволяет русским подражать англичанам, французам, немцам, «но никогда они не перестают быть русскими, т.е. пылкими и в то же время осторожными, более способными к страсти, чем к дружбе, более гордыми, чем мягкими, более склонными к набожности, чем к добродетели, более храбрыми, чем рыцарски–отважными, и такими страстными в своих желаниях, что никакие препятствия не в состоянии удержать их порыва»(26) .
Обращаясь к популярной во Франции теме русского варварства, де Сталь высказывает довольно оригинальное суждение. По ее мнению, из всех образованных народов русские ближе всего к дикарям, но это происходит из их способности на великие подвиги, силы, необузданности природы. «Многие восхваляли знаменитые слова Дидро: «Русские сгнили прежде, чем созрели». Я не знаю мнения более ошибочного: даже их пороки… мы должны приписать не их испорченности, а силе их нравственного закала»(27) . Непосредственно варварство русских де Сталь видит в том, что русскими «управляет чутье, подчас благородное, но всегда непроизвольное, которое допускает размышления лишь при выборе средств, но отнюдь не цели»(28) .
Ярко отмечает де Сталь свойство русских к неустойчивости эмоционального состояния. Ее беспокоит известие о том, что взят Смоленск, а, вместе с тем, она видит вокруг себя только уныние. «Я не замечала народного воодушевления, непостоянство характера у русских мешало мне наблюдать его. Уныние сковало все чувства, и я не знала,
что у людей с сильной впечатлительностью после этого уныния последует потрясающее возбуждение… когда народ пробудился, перестали существовать для него все преграды и опасности, и он, не страшась, пошел вперед на неравную борьбу с людьми и стихиями»(29) .
Рассуждая о ежедневном времяпрепровождении петербургской знати, де Сталь описывает ее склонность к активности, катанию с горок, подобно зимнему. «Это был какой–то сплошной праздник». Но никакого восхищения это у автора не вызывает: «У них, как видно, не может быть речи о каком-нибудь собеседовании, и польза учения в таком обществе незаметна»(30) . Но может ли быть в таком обществе и любовь? – спрашивает себя автор, такое количество шума делают ее невозможной, да и сентиментальная любовь в России – большая редкость. Русские пылки в любви, но «по непостоянству характера они легко изменяют. Подобная неустойчивость их мысли делает счастье для них непродолжительным. Усовершенствование духа поэзией и искусствами – весьма редкое явление у русских, и при характерах необузданных и пылких любовь есть скорее прихоть и вред, нежели глубокое разумное чувство»(31) .
Сравнивая Москву и Петербург – «один из самых красивых городов мира», де Сталь говорит, что Москва – более русский город, он стоит среди равнины, но ведь и вся Россия – «не что иное как огромная равнина». В Москве живется свободнее, чем в Петербурге, где на все наложил отпечаток Двор. Но хотя знатные москвичи за местом и положением не гоняются, «но большими пожертвованиями доказывают свою любовь к Отечеству»(32) .
В записках мадам де Сталь образ России обретает новое звучание – это единственная страна, способная противостоять злу. Это страна оригинальная, своеобразная, она справедливо заслуживает
благожелательного внимания и уважения. Но эта страна чужда автору и мадам де Сталь с облегчением покидает ее, перебираясь в Англию.
Воспоминаниям о войне 1812 года посвящено огромное количество французских мемуаров, но включать их в данное исследование представляется и нецелесообразным, и невозможным. Совершенно справедливо пишет французский историк К. де Грев: «Было бы неприлично включать в число путешественников по России Наполеона и военных его армии»(33) . Это совершенно справедливо и при взгляде из России. Кроме того, подобным мемуарам должно быть посвящено отдельное исследование, оно было бы несомненно и нужным, и интересным. Возможно вспомнить, что отечественным историком Тартаковским было проведено монументальное исследование русских мемуаров, посвященных войне 1812 года(34) . Тем более было бы интересно дополнить этот труд исследованием французских военных мемуаров(35) .
Среди мемуаров послевоенного времени можно отметить книгу Дюпре де Сен–Мора(36) . Автор был в России в 1815–1820 гг., он подробно описал карнавалы, обычаи русских, большая часть посвящена анекдотам из светской жизни. В 1823 г. вышла его «Антология русской поэзии».
С целью активизации русско–французской коммерции совершил путешествие по Южной России, Кавказу, Дону Жан–Франсуа Гамба. Вместе с генералом Ермоловым они посетили Одессу, Николаев, Херсон, Астрахань, Кизляр, Моздок(37) .
В 1829 г. в Россию приехал франк–масон Жан–Батист Мей. Поклонявшийся только свободе, этот своеобразный предшественник де Кюстина, в своей книге «Санкт–Петербург и Россия в 1829 году» описал порочность царского режима, его безнравственность и русский народ, деформированный этим режимом(38) .
После кругосветного путешествия в 1834 г. приехал в Россию французский литератор Поль де Жульвекур. Здесь он женился на Л. Н. Всеволожской и обрел вторую родину. Французам, враждебным к России, он предпослал свою книгу «Балалайка. Русские народные песни и некоторые фрагменты поэзии, переведенные стихами и прозой»(39) .
В 1826 г. в качестве секретаря делегации, сопровождавшей маршала Мармона, прибывшего на коронацию Николая I, в Россию приехал французский драматург Жак Ансело. Здесь он оставался около полугода. Его книга(40) , посвященная этому пребыванию весьма лояльна по отношению к России. Кроме повторения известных характеристик русских, у Ансело есть и довольно оригинальные наблюдения. Рассуждая о русском характере, он замечает: «из всех человеческих слабостей русским наиболее свойственно тщеславие, оно у них в крови. Говоря с иностранцем о памятниках своей страны, русский никогда не скажет: «Какая прекрасная вещь!»; он скажет: «Это лучшая вещь в мире!»(41) . В оказании помощи русские разительно отличаются от французов: «Движетелем и воздаянием первому (французу. – Т. П.) служит честь, сия добродетель цивилизованных стран, второй (русский. – Т. П.) не помышляет о благородстве своих действий, он просто не допускает мысли, что кто–то, кто бы он ни был, мог бы на его месте поступить иначе»(42) .
Наконец, Ансело провозглашает – русские «Отважные люди, которым не страшна опасность… узнав о иной жизни в теплых краях, они устремятся туда»(43) .
Мадам де сталь о россии
Исторический калейдоскоп запись закреплена
"В России все тайна и ничто не секрет. "(Мадам де Сталь)
История мадам де Сталь, которая дружила с Гете, внушала страх Наполеону и восхищала Пушкина.
«Три великие силы борются с Наполеоном за душу Европы: Англия, Россия и мадам де Сталь» — говорила знакомая Бонапарта графиня Викторина де Шастене. Кем же была женщина. удостоившаяся такой характеристики в 1814 году? Вы можете предположить, что как минимум личностью неординарной. И будете совершенно правы: влияние мадам де Сталь на искусство и политику было так велико, что ею восхищались Гете, Байрон и Пушкин, а Наполеон считал ее своим личным врагом.
Кем была мадам де Сталь.
Полное имя мадам де Сталь — баронесса Анна-Луиза Жермена де Сталь-Гольштейн. Она родилась в Париже в 1766 году в семье швейцарцев. Ее отец Жак Неккер стал министром финансов при короле Луи XVI, а мать Сюзанна была хозяйкой литературного салона. Девочка росла живой и любознательной, получила блестящее образование и уже в 15 лет написала замечания к финансовому отчету своего отца.
Жермене довелось жить во времена Французской революции и эпохи Наполеона. Она стала известна как остроумная хозяйка литературного салона, талантливая писательница и публицист (ее считают родоначальницей французской романтической школы). Ее отличали ум, красноречие и энтузиазм — благодаря этим качествам она не только заняла высокое место в высшем свете Парижа, но и оказала большое влияние на развитие литературы и политики Европы начала XIX века.
Из-за своих политических взглядов мадам де Сталь большую часть жизни провела в изгнании, подвергалась преследованию и тем не менее не прекращала своей деятельности.
Историк А. Сорель писал: «Жермена Неккер так же жаждала мысли, как и счастья.Её ум отличался ненасытной алчностью все познать, способностью все обнять. Он обладал даром проникновения в чужие идеи и даром моментального вдохновения собственными своими идеями; и то, и другое не было следствием продолжительного размышления, а рождалось во время беседы в виде вдохновенной импровизации».
Мадам де Сталь не отличалась классической красотой, но это не помешало ей дважды выйти замуж. Ее первым мужем стал барон Эрих Магнус Сталь фон Гольштейн — этот брак был, устроен родителями, о взаимных чувствах не было и речи. Зато второй брак баронессы был по любви — она тайно обвенчалась с офицером Альбером де Рокка. который был младше ее на 23 года. На протяжении жизни у Жермены было много поклонников, причем она никогда не прекращала романов (однажды с нею жили пять любовников)
Главной же страстью мадам де Сталь был писатель Бенжамен Констан, и их 12-летний роман оставил след в ее литературной деятельности.
Когда во Франции вспыхнула революция, мадам де Сталь использовала свое влияние, чтобы, спасать людей от казни, часто сама рискуя жизнью. Она была возмущена жестоким обращением с королевой Марией Антуанеттой и опубликовала брошюру в ее защиту. Кроме того, ее салон был влиятельным литературным и политическим центром. Например, в своем сочинении «О литературе» баронесса говорит о том, что литература должна выражать общественные идеалы и защищать политическую и нравственную свободу.
Наполеон начал кампанию против публикации сочинения мадам де Сталь. Ему не нравилось, что в широком кругу общения Жермены были иностранные дипломаты, оппозиционеры, а также члены правительства и даже родственники Бонапарта.
У писательницы были не только политические, но и личные причины противостоять Наполеону: он вынудил уйти в отставку члена трибуната и любовника баронессы Бенжамена Констана, потому что считал, что речи Констану пишет мадам де Сталь.
В 1803 году Бонапарт без суда выслал Жермену с детьми из Парижа и на 10 лет запретил ей селиться ближе чем на 200 км к столице.
Однако даже в ссылке Жермена вела активную жизнь и, стараясь избежать преследования Наполеона, уезжала в Германию, Италию, Англию, Швецию и Россию, а наблюдения из каждой поездки превращала в литературные труды.
В Германии мадам де Сталь познакомилась с Шиллером и Гете, первый делал комплименты ее уму и красноречию, а последний в своих письмах называл ее «экстраординарной женщиной». А в Англии ее ждала встреча с лордом Байроном, и хотя тот был сторонником Наполеона, он считал баронессу лучшим писателем Европы того времени.
В России де Сталь было оказано настоящее гостеприимство — она дважды встречалась с Александром I. В. Л. Боровиковский написал ее портрет, а К. Н. Батюшков характеризовал ее так: "Дурна как черт и умна как ангел" Генерал Кутузов слал ей письма из Тарутино, где проходило сражение между русскими и французскими войсками.
Писательница очень впечатлила и Александра Пушкина. Он одобрительно отзывался о ней и писал. что, баронесса вызывала уважение всей Европы. О ее высоком положении в России свидетельствует и предостережение Пушкина одному из критиков:"Мадам де Сталь наша, не трогайте её"
Когда Наполеон был сослан на остров Эльба, Жермена наконец смогла вернуться в Париж после 10-летнего изгнания. Она продолжала выпускать свои политические и литературные труды и в 1817 году в возрасте 51 года умерла в день начала Великой французской революции
Читайте также: