Стареет золото и истлевает сталь
Обновлено: 04.05.2024
Призна́юсь вам: сильное замешательство испытал я после того, как, сложив композицию из стихотворений Анны Ахматовой, — принялся за свое вступление. Понимая, что у нашего разворота есть неизбежный «формат», что пишу в память о великом поэте да еще в юбилейный год — застыл, онемел. И чем больше перечитывал ее стихи и написанное о ней, тем больше хотелось помолчать. Словно бы то самое «величие замысла», о котором ей говорил, применительно к поэзии, Иосиф Бродский, — мощно и осязаемо спроецировалось в моем воображении на всю ее литературную и человеческую судьбу и, что называется, «затворило уста»: кто я такой и кого тут представляю?
Но сейчас мне кажется, что именно теперь — может быть, лишь на мгновение — я отчетливо и ясно понял, кто она — поэт Анна Ахматова. Понял, после многолетнего чтения, после разговоров с близкими ей людьми (посчастливилось), после очередной (слава Богу, схлынувшей) волны «сопутствующей клеветы» — уже в новом столетии, когда, вероятно, полагающие себя безупречными некие литераторы рискнули занизить ее своими книжными «изысканиями», — притворившимися «чтением в сердцах». После всего.
Она всегда все выносила — и оставалась Анной Ахматовой. Любой человек — грешен, это знала и о себе. А она родилась еще и поэтом, существом особенным, иным, отвечающим за свой бесценный дар. Вокруг человека — Бог, родная земля и его, этого человека — народ. «Мы не единого удара не отклонили от себя», — сказала она в те годы, когда Господь попустил гражданскую междоусобицу.
Наверное, глубже всех о религиозном чувстве ее стихов написали критик Николай Недоброво и священник Александр Шмеман. Один — в год начала Первой мировой войны, после выхода двух первых книг, другой — после кончины поэта.
«…И по новому задышит над Москвою Ваша горькая, божественная речь», — пожалуй, вот этими старинными словами Анатолия Наймана, из обращенного к Анне Ахматовой стихотворения «Я прощаюсь с этим временем навек…» — я и закончу.
Рисунок Марии Заикиной
Думали: нищие мы, нету у нас ничего,
А как стали одно за другим терять,
Так сделался каждый день
Поминальным днём, —
Начали песни слагать
О великой щедрости Божьей
Да о нашем бывшем богатстве.
12 апреля 1915. Петербург.
Троицкий мост.
Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал,
Когда приневская столица,
Забыв величие своё,
Как опьяневшая блудница,
Не знала, кто берёт её,
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край, глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну чёрный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
* * *
Памяти Ал. Блока
А Смоленская нынче именинница,
Синий ладан над травою стелется,
И струится пенье панихидное,
Не печальное нынче, а светлое.
И приводят румяные вдовушки
На кладбище мальчиков и девочек
Поглядеть на могилы отцовские,
А кладбище — роща соловьиная,
От сиянья солнечного замерло.
Принесли мы Смоленской Заступнице,
Принесли Пресвятой Богородице
На руках во гробе серебряном
Наше солнце, в муке погасшее, —
Александра, лебедя чистого.
Август 1921. Петроград
Мужество
Мы знаем, что́ ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова, —
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!
23 февраля 1942
Ташкент
Кого когда-то называли люди
Царём в насмешку, Богом в самом деле,
Кто был убит — и чьё орудье пытки
Согрето теплотой моей груди.
Вкусили смерть свидетели Христовы,
И сплетницы-старухи, и солдаты,
И прокуратор Рима — все прошли.
Там, где когда-то возвышалась арка,
Где море билось, где чернел утес, —
Их выпили в вине, вдохнули с пылью жаркой
И с запахом блаженных роз.
Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор — к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней — царственное слово.
В каждом древе распятый Господь,
В каждом колосе тело Христово.
И молитвы пречистое слово
Исцеляет болящую плоть.
1946
Первое предупреждение
Какое нам, в сущности, дело,
Что всё превращается в прах,
Над сколькими безднами пела
И в скольких жила зеркалах.
Пускай я не сон, не отрада
И меньше всего благодать,
Но, может быть, чаще, чем надо,
Придется тебе вспоминать —
И гул затихающих строчек,
И глаз, что скрывает на дне
Тот ржавый колючий веночек
В тревожной своей тишине.
Стареет золото и истлевает сталь
Анна АХМАТОВА запись закреплена
«Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор – к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней – царственное слово»
(из стихотворения Ахматовой «Кого когда-то называли люди. », 1945 г.)
«Бог сохраняет все; особенно — слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,
затем что жизнь – одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.
Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, – тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой вселенной»
(из стихотворения Бродского «На столетие Анны Ахматовой»)
«…своими писаниями и воспоминаниями Бродский помог продлить бытие Ахматовой для следующих поколений, тем самым её “воскрешая” (Р.Баршай. Нота)
[. ]
Она, в свою очередь, дала жизнь СЛОВУ — “великому русскому слову”, подняв его своим творчеством на небывалую в её время высоту. Клятву на верность СЛОВУ она произнесла в военном 1942, ещё до поворотной битвы под Сталинградом, но мужество понадобилось Анне Ахматовой на протяжении всей её жизни. Вот как говорит о её жизненном подвиге Л.Чуковская: “Мне довелось помнить её мужество не одного какого-нибудь года — десятилетий.
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Слово — не музейная реликвия, и хранить его — значит творить его. Творить в нём, творить им, сотворять его заново.Ахматова — из тех, кто хранит — сотворяет — русское слово. Какое мужество, какой подвиг выше этого?
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!
Отношение Ахматовой и Бродского "к Слову, Языку, Поэзии — как жизненному призванию, миссии, что в условиях несвободы становилось подвигом. Согласно И. Бродскому, именно такой подвиг совершила А. Ахматова, став голосом «стомильонного народа», наделив Словом «глухонемую Вселенную».
[. ]
По утверждению Уильяма Уордсворта, умевшего за внешним поведением человека прозревать его духовную сущность, Бродский был логотеистом. А сам И. Бродский, отвечая на вопрос «Что такое для вас язык?», сказал: «Нечто мистическое. Нечто огромное. Неясно, откуда он взялся. В языке столько, что мы не используем одну десятую его богатства. (. ) Мы пришли в язык, а не создали его. Мы открываем язык, каждое поколение открывает язык». Но и в контексте акмеизма, к которому принадлежала А. Ахматова, мы видим «преимущественное внимание к языку», которое предполагало «особую роль слова», когда «слово становилось высшей реальностью». «Отсюда и особые эпитеты слова: «Божественное», «Пречистое», «священный глагол», «царственное», «каменное», «непоправимое», «неповторимое», а в цикле «Шиповник цветёт» шиповник превратился в слово»
[. ]
Знавшие Ахматову отмечали её «всеотзывчивость».
Состоять в перекличке, слышать ГОЛОСА предшественников, современников и потомков и отвечать на них — естественное состояние поэта и человека А. Ахматовой, осознаваемое ею как дар. Она называла себя «наследницей» и была таковой — наследницей Данте, с которым не расставалась на протяжении всей жизни, наследницей А. Пушкина (именно о том, что наследовала она, читая Пушкина, работая над «Пушкинскими штудиями», всматриваясь в места, где бывал Пушкин, само стихотворение «Наследница»). Мы станем свидетелями её перекличек с поэзией Н. Некрасова, В. Маяковского, О. Мандельштама и других современных и живших прежде. Тем более интересна перекличка с И. Бродским, поэтом совсем иного поколения, за которым она видела будущее российской поэзии. И. Бродский видел в ней средоточие «прощенья и любви». Видел личность, способную переродить, сделать лучше общающегося с ней, читающего её. Пушкинский протеизм в Ахматовой естественно дополнялся тем, что Пушкин называл «самостояньем». Только такая личность способна участвовать в перекличке на равных. Позиции поэтов нашли самое полное воплощение в стихотворении «Мужество» и «На столетие Анны Ахматовой».
[. ]
Казалось бы, стихотворение, написанное в год великого противостояния и содержащее в своём художественном мире все детали этого противоборства, должно быть предано забвению в связи с окончанием войны. Но этого не произошло. Ответ на вопрос «почему?» — в самом стихотворении. «Свободным и чистым тебя пронесём. » — вот какими словами предваряются заключительные пафосные слова стихотворения:
«И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!»
Эпитет «чистым» заставляет переосмыслить не только все последующие слова стихотворения, но и предыдущие. «Мужество» — это стихотворение не только о войне с фашизмом, точно так же, как «великое русское слово» — не только о Слове. Речь идет о противостоянии цивилизации (христианской — в этом сходились оба — А. Ахматова и И. Бродский) и варварства. В стихотворении, как в «Реквиеме», уже завершённом и хранящемся в надёжном месте — в памяти Л. Чуковской, Ахматова говорит от лица миллионов. Как сказано ею в другом стихотворении, 1923 года:
«Я — голос ваш, жар вашего дыханья,
Я — отраженье вашего лица.
Напрасных крыл напрасны трепетанья,
Ведь всё равно я с вами до конца».
Под словом «варварство» Ахматовой подразумевалось многое. Это прежде всего варварство советской эпохи, в которую, вследствие террора в отношении собственного народа (большевистский переворот, узурпация власти, гражданская война, голодомор, раскулачивание, бессудные расправы и уничтожение инакомыслящих и т. п.), было уничтожено до 30 миллионов граждан.
Это жесточайшая цензура, пагубно сказавшаяся на искусстве, литературе, это тот занавес, который отгородил отечественную культуру от западноевропейской. В «Мужестве» таятся не только голоса живых, но и мёртвых писателей. «Сохрани мою речь. » — вопль и замученного Мандельштама, и множества других. Вот атмосфера, в которой было произнесено прозорливое и победительное слово Ахматовой. В стихотворении «Все ушли, и никто не остался» она убедительно сказала об этом" (из статьи А.М.Сапир «"Победившее смерть слово": творческая перекличка А. Ахматовой и И. Бродского»)
ДЕНЬ ФИЛОЛОГА
«Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор – к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней – царственное слово»
(из стихотворения 1945 г.)
Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, – тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой вселенной»
(Бродский, «На столетие Анны Ахматовой»)
«…своими писаниями и воспоминаниями Бродский помог продлить бытие Ахматовой для следующих поколений, тем самым её “воскрешая” (Р.Баршай. Нота)
[. ]
Она, в свою очередь, дала жизнь СЛОВУ — “великому русскому слову”, подняв его своим творчеством на небывалую в её время высоту. Клятву на верность СЛОВУ она произнесла в военном 1942, ещё до поворотной битвы под Сталинградом, но мужество понадобилось Анне Ахматовой на протяжении всей её жизни. Вот как говорит о её жизненном подвиге Л.Чуковская: “Мне довелось помнить её мужество не одного какого-нибудь года — десятилетий.
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Слово — не музейная реликвия, и хранить его — значит творить его. Творить в нём, творить им, сотворять его заново.Ахматова — из тех, кто хранит — сотворяет — русское слово. Какое мужество, какой подвиг выше этого?
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!
"По утверждению Уильяма Уордсворта, умевшего за внешним поведением человека прозревать его духовную сущность, Бродский был логотеистом. А сам И. Бродский, отвечая на вопрос «Что такое для вас язык?», сказал: «Нечто мистическое. Нечто огромное. Неясно, откуда он взялся. В языке столько, что мы не используем одну десятую его богатства. (. ) Мы пришли в язык, а не создали его. Мы открываем язык, каждое поколение открывает язык». Но и в контексте акмеизма, к которому принадлежала А. Ахматова, мы видим «преимущественное внимание к языку», которое предполагало «особую роль слова», когда «слово становилось высшей реальностью». «Отсюда и особые эпитеты слова: «Божественное», «Пречистое», «священный глагол», «царственное», «каменное», «непоправимое», «неповторимое», а в цикле «Шиповник цветёт» шиповник превратился в слово»
[. ]
Знавшие Ахматову отмечали её «всеотзывчивость».
Состоять в перекличке, слышать ГОЛОСА предшественников, современников и потомков и отвечать на них — естественное состояние поэта и человека А. Ахматовой, осознаваемое ею как дар. Она называла себя «наследницей» и была таковой — наследницей Данте, с которым не расставалась на протяжении всей жизни, наследницей А. Пушкина (именно о том, что наследовала она, читая Пушкина, работая над «Пушкинскими штудиями», всматриваясь в места, где бывал Пушкин, само стихотворение «Наследница»). Мы станем свидетелями её перекличек с поэзией Н. Некрасова, В. Маяковского, О. Мандельштама и других современных и живших прежде. Тем более интересна перекличка с И. Бродским, поэтом совсем иного поколения, за которым она видела будущее российской поэзии. И. Бродский видел в ней средоточие «прощенья и любви». Видел личность, способную переродить, сделать лучше общающегося с ней, читающего её. Пушкинский протеизм в Ахматовой естественно дополнялся тем, что Пушкин называл «самостояньем». Только такая личность способна участвовать в перекличке на равных. Позиции поэтов нашли самое полное воплощение в стихотворении «Мужество» и «На столетие Анны Ахматовой».
[. ]
Казалось бы, стихотворение, написанное в год великого противостояния и содержащее в своём художественном мире все детали этого противоборства, должно быть предано забвению в связи с окончанием войны. Но этого не произошло. Ответ на вопрос «почему?» — в самом стихотворении. «Свободным и чистым тебя пронесём. » — вот какими словами предваряются заключительные пафосные слова стихотворения:
«И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!»
Эпитет «чистым» заставляет переосмыслить не только все последующие слова стихотворения, но и предыдущие. «Мужество» — это стихотворение не только о войне с фашизмом, точно так же, как «великое русское слово» — не только о Слове. Речь идет о противостоянии цивилизации (христианской — в этом сходились оба — А. Ахматова и И. Бродский) и варварства. В стихотворении, как в «Реквиеме», уже завершённом и хранящемся в надёжном месте — в памяти Л. Чуковской, Ахматова говорит от лица миллионов. Как сказано ею в другом стихотворении, 1923 года:
«Я — голос ваш, жар вашего дыханья,
Я — отраженье вашего лица.
Напрасных крыл напрасны трепетанья,
Ведь всё равно я с вами до конца».
Под словом «варварство» Ахматовой подразумевалось многое. Это прежде всего варварство советской эпохи, в которую, вследствие террора в отношении собственного народа (большевистский переворот, узурпация власти, гражданская война, голодомор, раскулачивание, бессудные расправы и уничтожение инакомыслящих и т. п.), было уничтожено до 30 миллионов граждан.
Ржавеет золото, и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.
Всего прочнее на земле — печаль.
И долговечней царственное слово.
Анна Ахматова
Так, земле и небесам чужая,
Я живу и больше не пою,
Словно ты у ада и у рая
Отнял душу вольную мою.
Анна Ахматова
Где золото имеет слово, там слово бессильно.
Быть как стебель
И быть как сталь,
В мире, где мы так мало можем.
Шоколадом лечить печаль
И смеяться в лицо прохожим!
Быть как стебель
И быть как сталь,
В мире, где мы так мало можем.
Шоколадом лечить печаль
И смеяться в лицо прохожим!
Марина Цветаева
Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха.
Самое хрупкая вещь на Земле — это любовь женщины. Один неверный шаг, слово, взгляд и ничего восстановить уже не удастся…
Эрих Мария Ремарк
Самое хрупкая вещь на Земле — это любовь женщины. Один неверный шаг, слово, взгляд и ничего восстановить уже не удастся…
© Эрих Мария Ремарк
Самое хрупкая вещь на Земле — это любовь женщины. Один неверный шаг, слово, взгляд и ничего восстановить уже не удастся.
Эрих Мария Ремарк
Не знаю, что это за чувство, но я всё время думаю о тебе.
Мы прощались, как во сне,
Я сказала: «Жду».
Он, смеясь, ответил мне:
«Встретимся в аду».
Абрам тащит тяжело раненого Мойшу. Мойша: - Абрам, пристрели меня. Все равно не выживу, только мучаюсь". - Не могу, патронов нет. - А ты
Всем привет! Мы - администрация сайта "Всё шуточки" стараемся каждый день собирать для вас самые лучшие смешные шутки, анекдоты и картинки. В прошлом году у
Представьте, что вы плаваете в своем любимом озере, наслаждаетесь хорошей погодой и безветрием и вдруг замечаете под водой нечто огромное, ржавое и пугающее.
Читайте также: