Порох микробы и сталь
Обновлено: 15.05.2024
Идея, лежащая в основе текста Даймонда достаточно проста. Главной причиной начального развития и усложнения социальных институтов человечества стали избытки продовольствия. Именно их появление привело к формированию протоструктуры классового общества, когда из общей массы населения стали выделяться ремесленники, писцы, профессиональные войны, жрецы и вожди. До тех пор, пока человечество занималось охотой и собирательством — а это продолжалось в течение большей части истории человека как биологического вида — ни о каком развитии и общественном прогрессе речи быть не могло. Все были заняты поиском источников пропитания. Земледелие и скотоводство запустили автокаталитической процесс, ставший источником накопления социальных структур, что в свою очередь привело к интенсификации производства продовольствия. Так круг замкнулся.
С этого момента начинается история тринадцати тысяч лет человеческого существования, описанная Даймондом в его семисотстраничной книге. Разные континенты и общества в течение этого периода развивались неравномерно. Европейцы освоили производство океанических судов и научились основам кредита, китайцы изобрели книгопечатание и порох, в то время как индейцы Северной Америки не изобрели даже колеса, а аборигены Австралии пользовались только каменными орудиями. В XIX веке ответ на вопрос о причинах такого разрыва казался очевидным. Речь шла о превосходстве белой расы, которая выглядела более талантливой, более целеустремленной и более удачливой одновременно. После Второй мировой войны объяснения такого рода потеряли былую привлекательность, и вопрос о причинах различий между народами надолго стал полузапретным.
В несколько последних десятилетий историки даже не пытались его ставить. Единственный труд, на которой в данном контексте может сослаться профессор географии Калифорнийского университета Джаред Даймонд, — это известный монументальный манускрипт Арнольда Тойнби. Отечественный читатель Даймонда мог бы вспомнить еще и штудии Льва Гумилева, но погоды это не делает. Цивилизационный подход Тойнби остается в основном феноменологическим, в то время как «пассионарность» сына великого русского поэта является типичной гипотезой ad hoc. Гипотеза Даймонда в этом контексте одновременно является новаторской и головокружительно простой. Впрочем, чтобы увидеть эту простоту, вероятно, нужно было обладать уникальным научным багажом и не менее уникальной биографией Даймонда — о ней я еще скажу несколько слов ниже.
Даймонд акцентирует внимание на том, что разные континенты нашей планеты обладают разными природными условиями. Речь идет как о климатическом разнообразии, так и — это прежде всего — об разнообразии видов животных и растений, населяющих их. Согласно современным научным данным, человек появился в Восточной Африке, откуда затем распространился по всем континентам, за исключением Антарктиды. Последней была колонизирована Америка, а это значит, что у местных жителей было намного меньше времени на развитие своей культуры. Дело, однако, даже не в этом.
Главный источник нашего цивилизационного развития, согласно Даймонду, — это одомашненные растения. Свыше 80% современного урожая сельскохозяйственных культур, — сообщает Даймонд, — снимается всего лишь с дюжины видов. Среди них — хлебные зерновые (пшеница, кукуруза, рис, ячмень и сорго), один вид бобовых (соя), корнеплоды (картофель, маниок и батат), сахарный тростник и сахарная свекла, а также банан. Причем на раннем этапе одомашнивания в силу целого ряда причин, связанных с трудностями перехода от охоты и собирательства к трудоемкому и ненадежному земледелию, ключевую роль играли именно зерновые. Из всех пяти видов растений, аборигенам обеих Америк была доступна только кукуруза, которая первоначально была намного меньше нынешних культурных сортов, а значит давала более скромные урожаи. Аборигенам Австралии не был доступен ни один вид. Жителям Африки (к югу от Сахары) — лишь сорго. Это стало первым камнем в фундаменте великой западной цивилизации, зародившейся около 10 тысяч лет назад в Западной Азии. Не отставал и Китай, второй автохтонный центр одомашнивания на континенте (рис и соя).
Вообще, зерновые и бобовые, взятые вместе, впервые в истории смогли дать человеку сбалансированную и более или менее гарантированную диету. Это привело к взрывному росту численности населения племен земледельцев, начавших свою экспансию и сформировавших первые протогосударства (в терминологии Даймонда — вождества). Как показывает Даймонд, уже в исторические времена аборигены, заимствовавшие земледелие у европейцев, неизменно начинали воевать против своих конкурентов, которые были менее склонны к инновационной деятельности. Типичным примером такой экспансии стали так называемые Мушкетные войны, сотрясавшие Новую Зеландию в первой половине XIX века.
Даймонд убедительно демонстрирует, что все виды растений, которые в принципе поддаются одомашниванию, либо начинали использоваться в сельском хозяйстве, либо вообще бесполезны. То, что в обеих Америках и Австралии не было видов, которые местные аборигены не заметили или не смогли одомашнить, доказывается тем обстоятельством, что современным селекционерам также ничего не удалось извлечь из местных диких растений.
Вторым шагом в развитии цивилизации, стало одомашнивание животных. Здесь ситуация еще более любопытная. Дело в том, что по каким-то причинам появление человека в Америке и Австралии совпало с вымиранием здесь большинства видов крупных млекопитающих. Единого мнения о природе этого процесса среди ученых не существует, но Даймонд предполагает, что в его основе лежит антропогенный фактор. Местные виды никогда не сталкивались с крупным приматом-охотником, наделенным интеллектом, и стали его легкой добычей — в отличие от евразийских видов, которые коэволюционировали вместе с людьми в течение сотен тысяч лет. Как бы то ни было, но самым крупным млекопитающим Австралии остались кенгуру, а Америка не знала ни собак, ни лошадей. Ряд крупных млекопитающих вообще не поддается одомашниванию в силу врожденного индивидуализма (антилопа) или агрессивности (гризли). Как следствие, местные племена (в том числе и в Африке, где существует множество крупных животных) были лишены не только дополнительного источника калорий в виде мяса и молока, но и шансов получать сырье для производства тканей.
Но что еще более важно, они были лишены большинства болезнетворных микроорганизмов, характерных для евразийцев. Все наши заболевания, такие как чума, грипп, туберкулез, оспа — животного происхождения. Мы получили их от одного из стадных животных, в тесном симбиозе с которыми люди жили в течение тысяч лет (стоит вспомнить, что крестьяне еще сто лет назад могли держать свой скот в доме). Евразийцы приобрели к этим заболеваниям генетический иммунитет — выжили те, кто имел генетическую резистентность по отношению к вредоносным микроорганизмам. Именно микробы, продолжает Даймонд, стали самым грозным оружием европейцев, уничтоживших до 95% коренного населения Америки.
Разнообразие человеческих организаций и высокая плотность населения стали катализатором возникновения в Евразии большей части технологических изобретений. Таким образом, мысль Даймонда сводится к тому, что не европейцы покорили весь мир, но Евразия вторглась на остальные континенты, используя в качестве тарана свой биологический и климатический капитал.
Даймонд напоминает учителя начальной школы, который долго и сосредоточенно возит испуганного третьеклассника, который умеет только учить стишки, по таблице умножения, — настолько элегантна и проста его схема. Большинство историков, — подчеркивает автор, — сосредотачиваются в своем анализе лишь на истории письменных обществ, в то время как корни нынешнего положения дел лежат гораздо глубже и письменность сама стала не первопричиной, а атрибутом автокаталитического процесса роста сложности человеческого общества.
Книга написана блестящим, ясным и лаконичным языком и обращена к самой широкой публике. Даймонд не только дает статистические данные и аналитические выкладки, но блестяще рассказывает истории. В сочетании с оригинальной научной гипотезой, лежащей в основании текста, все это делает «Ружья, микробы и сталь» настоящим бестселлером, способным одновременно развлечь, информировать и заставить читателя размышлять и сомневаться. Все — здесь и сразу. Не удивительно, что книга Даймонда собрала всевозможные премии, включая Пулитцеровскую (1998) и в течение уже более десяти лет остается одной из самых читаемых книг в англоязычном мире. Представьте себе смесь романа Жюля Верна с Советской детской энциклопедией, настоянную на актуальном содержании современной антропологии, этногенетики, эволюционной биологии, археологии и лингвистики, скрепленную целостностью авторского замысла. Вы получите «Ружья, микробы и сталь» Джареда Даймонда.
Безусловно, в построениях Даймонда есть множество слабых мест. Как отмечают его критики, они в основном касаются событий последних 500 лет, которые Даймонд объясняет крайне бегло, игнорируя весь массив литературы по таким предметам как, например, империализм или постколониализм. В частности, он берется рассуждать о причинах отставания Китая по сравнению с Западной Европой после XV века, обосновывая ее через географические различия (гомогенность Китая, разнообразие Европы), которые, якобы, стали причиной политической конкуренции в Европе, которая в свою очередь позволила инноваторам продавать свои услуги разным клиентам (пример Колумба). Такое наивное перенесение метода на новую область исследования может вызвать лишь усмешку. Все-таки Даймонд остается ученым-естественником, склонным к смелым генерализациям в сфере социальных исследований, так что его критика как «географического детерминиста», по-видимому, во многом оправдана. Но, как принято говорить среди ученых людей, все это не является недостатком работы, а является лишь обратной стороной широты и смелости авторского замысла.
Рассуждая о причинах отставания континентов, Даймонду приходится постоянно твердить, что он не является расистом. При том, что одна из целей его работы заключается, в сущности, в доказательстве несостоятельности всех расовых теорий превосходства. Все-таки политический подтекст в этом спектре исследований в области социальных науки и биологии явным образом существует.
Даймонд — уникальный исследователь, в начале своей научной карьеры более 30 лет путешествовал по миру, занимаясь исследованием эволюции птиц. Это дало ему обширный культурный и антропологический опыт, который он сумел синтезировать в свою знаменитую на весь мир трилогию. Первая ее часть — «Третий шимпанзе» — рассказывает об эволюции человека как биологического вида. Вторая «Ружья, микробы и сталь», посвящена развитию человеческих сообществ. Наконец, последняя, названная «Коллапс», анализирует причины их упадка и распада.
Джаред Даймонд «Ружья, микробы и сталь»
Ружья, микробы и сталь. История человеческих сообществ
Также данная книга доступна ещё в библиотеке. Запишись сразу в несколько библиотек и получай книги намного быстрее.
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
По вашей ссылке друзья получат скидку 10% на эту книгу, а вы будете получать 10% от стоимости их покупок на свой счет ЛитРес. Подробнее
- Объем: 810 стр. 51 иллюстрация
- Жанр:в семирная история, н аучно-популярная литература
- Теги:и стория цивилизации, и стория человечества, м ировоззрение, н аучно-технический прогресс, П улитцеровская премия, р азвитие цивилизацииРедактировать
Теперь вы можете с легкостью переключиться с электронной на аудиоверсию (или наоборот) и продолжить читать или слушать произведение с того места, на котором остановились ранее.
Эта и ещё 2 книги за 199 ₽
По абонементу вы каждый месяц можете взять из каталога одну книгу до 700 ₽ и две книги из персональной подборки. Узнать больше
Отзывы 22
В науке так часто бывает, что исследователь ищет ответ на один исследовательский вопрос, а попутно получает ответы на совершенно другие, возникающие подспудно. Так и у Даймонда – отвечаем на «вопрос Яли» о превосходстве условных «белых», а подспудно наносим удар по расизму, так как технологическое превосходство Запада является результатом не биологического превосходства одной расы над другой, а сельскохозяйственного превосходства Евразии над остальными континентами. Еды было больше именно в Евразии, а еще там было больше конкуренции, технологии гуляли по континенту, а вирусы и микробы упростили задачу европейским колонизаторам, выкашивая древние американские цивилизации оспой и другими болезнями.
Однако его теория – высокой степени абстракции, которая объясняет все на свете, а значит не может объяснить некотороые частности. Предположим у ацтеков не было такого замечательного сельского хозяйства как у испанцев, но при этом Теночитилан был одним из самых густонаселенных городов к моменту вояжа конкистадоров Кортеса. Значит были у ацтеков ресурсы содержать поэтов, философов, ученых, регулярную армию и ремесленников. Но почему там не возникло ничего отдаленно напоминающее, скажем, культуру Древней Греции? или Рима?
Гипотеза о том, что Китай не стал развиваться в сторону колонизаторства объясняется у Даймонда отсутствием конкуренции в регионе – Китай был большой и монолитный. Не думаю, что Китай в 15-16 веках не вел войны, схожие с европйескими. А война, как известно по работам Чарьлза Тилли, создает национальные госдуарства – идеальные «машины» для ведения войн и создания колоний. Почему Китай с его монолитностью пошел по другому пути?
Даймонд вклинивается в великий спор «культурных» и «бескультурных» макросоциологов, экономистов и политологов. Что важнее – культура или институты? Можно ли построить либеральную демократию и рыночную экономику в любом обществе и государстве, независимо от культуры? Прочитав, скажем, Асемоглу и Робинсона и их критику теории Даймонда в книге «Почему одни государства богатые, а другие бедные», можно подумать, что географические факторы среды обитания действительно не так важны – Северная и Южная Корея не отличаются по климату. Так ведь и уровни анализа разные! Даймонд сранивает континенты, а Асемоглу и Робинсон, спускаясь по лестнице абстракции вниз, бьют его «занзибарской уловкой» в виде эмпирического материала конкретной страны. Классический институционализм и его «нео» версия это больше про модерн, хоть Асемоглу и Робинсон и пишут про падение Рима, но крайне неубедительно; а теория Даймонда это про факторы, повлиявшие на ускоренное развитие Европы по отношению к другим регионам мира.
Как итог: факторы выделенные и подробно проанализированные Даймондом важные и (как тут спорить!) имеющие значение в истории. Но далеко не единственные и (возможно) не самые ключевые. Тем интереснее будет почитать про другие факторы и сравнить с логикой теории Даймонда.
Из минусов книги – безусловная затянутость, повторы и тяжеловестность языка (местами). Тем не менее ставлю «Ружьм, микробам и стали» пять звезд за оригинальность теории и популяризацию темы! И рекомендую посомтреть фильм National Geographic, снятый по мотивам книги. Кто не осилил книгу до конца, то можно просто посмотреть фильм. Там все наглядно и кратко.
Самое сильное в этой книге – чарующая эрудиция автора, название и эпилог. Последний обязателен для прочтения всем, кто занимается социальными науками. Рассуждения Даймонда о роли эксперимента в «science» и в «social sciences» надо распечатать и раздавать для изучения аспирантам первого года обучения.
Книга очень интересная, но теория автора, на мой взгляд, излишне искусственна и надуманна. А то, что удачно подобранные им примеры его теорию вроде бы подтверждают – так это совсем не удивительно. Гумилева с его пассионарностью почитаешь – и тоже вроде бы все складно, как и у Тойнби или Андерсона. Но начинаешь копать чуть глубже – и видишь нестыковки и несоответствия. Но книга все равно очень интересная и познавательная, рекомендую всем.
Гипотеза не безынтересная. Географический детерменизм неплохо может объяснять разницу в развитии ранних обществ, но, на мой взгляд, начиная с эпохи великих открытий такой подход является существенным упрощением, даже с учётом того, что автор уповает на географию вкупе с управленчискими институтами. Очень показательно сравнение северной и южной кореи. По-мнению, автора основа процветания южной кореи институты. Вот так просто, многолетние экономические санкции против северной кореи не в счет, 68 часовая рабочая неделя в южной кореи до 2018 года, сейчас «всего» 52 часа, тоже не учитывается, значительные инвестиции США, впротивовес санкциям против северной кореи, а также совсем не либеральные реформы 60-х, позволившие провести индуастриализацию, также вне внимания автора.
Это книга пытается ответить на вопрос почему цивилизация на Земле развивалась так неравномерно. Краткий ответ на этот вопрос: особенности географии. Автор это очень дотошно объясняет, углубляясь в историю на 10 тысяч лет назад и потихоньку выныривая в текущее состояние цивилизаций. В конце книги рассказано о нескольких континентах – так автор проверяет свою теорию на практике. Абсолютно точно это книга заполнила огромный пробел моего образования в разделах:
история древних обществ,
историческое развитие культурных растений и животных в человеческих обществах,
и возможно много чего еще.
Минус тот же – дотошность иногда очень надоедает.
интересная книга, написанная ранее сапиенсов Харари и имеющая совсем другой угол рассмотрения истории почему одни народы вырвались вперед, а другие- отстали…
Классическая реализация принципа «сова на глобус»… Но увлекательно, конечно. Не рекомендую тратить время на ВСЮ книгу, а вот с кратким пересказом или обзором Ютюб советую ознакомиться
Интересная попытка объяснить историю человечества через призму географического разнообразия, но присутствует ощущение, что ряд фактов подогнан под теорию, а некоторые события истории проигнорированы
С учётом того что автор вынужден рассматривать историю развития человечества исключительно ретроспективно, нет никакой возможности сделать прогноз на будущее. А ведь именно способность спрогнозировать явления и делает науку наукой. В общем как говорится теория хороша , но поживём, увидим.
Книгу решил прочитать, т.к. много слышал о ней от людей, к мнению которых прислушиваюсь. О прочтении не пожалел.
Джаред Даймонд отстаивает довольно старую идею, что развитие, богатство и успешность человеческих сообществ определяются природными условиями формирования этих сообществ. Идея, как я уже говорил, отнюдь не нова, но Даймонд аргументирует её с помощью ряда новых фактов, прояснившихся в последние пару десятилетий. И делает он это, надо признать, весьма убедительно. Во всяком случае, за себя могу сказать, что после прочтения этой работы я стал лучше и, скажем так, более снисходительно относиться к странам Третьего мира и их традиционным\аборигенным культурам. Кроме того, нужно сказать, что Даймон наделен талантом рассказчика и популяризатора, потому аргументы своей гипотезы он доносит грамотным литературным языком, понятным не только ученым и не только обывателям, но тем и другим, и одинаково уместным как в университетской аудитории, так и в кругу "непосвященных".
Хочется, однако, отметить несколько покоробивших моментов.
Во-первых, автор не свободен от современного "антиколониального" дискурса, хоть это и выражено не столь ярко, как во многих более современных работах на схожую тему. По этой причине он склонен, пожалуй, все-таки, к стремлению оправдать отсталость "невезучих" стран в большей степени, чем это позволяют приводимые им факты. Судите сами: Даймон как-то то старается не замечать того очевидного факта, что природные условия формирования наиболее успешных цивилизаций тоже отнюдь не являются идеальными, как бы он не старался доказать обратное. Как-то так получается, что пустыни и леса Мезоамерики ну вот прям так мешали распространению культурных растений и технологий, что колесо майя ну вот совсем никак не могло встретиться с ламами инков, и культурные растения между цивилизациями Америки тоже как-то так вышло, что вообще не перемещались. В тоже время, Аравийская и Сирийская пустыни как будто вот вообще никак не мешали распространению земледельческих и скотоводческих технологий на Ближнем Востоке. Пшеница и ячмень каким-то образом смогли преодолеть все природные преграды и неплодородные районы Евразии, но не смогли осилить сравнительно небольшое расстояние, чтобы добраться до Сахеля. Как так вышло? Непонятно. Самое забавное, что автор поставил этот вопрос, но толи сам не ответил на него, толи это я не понял его ответа. "Ну, вот так вышло". "Это оказалось непреодолимым препятствием". А почему так произошло? Тут уже объяснения заканчиваются, и нам предлагается поверить Даймонду что раз этого не случилось, значит это было невозможно. И так - по многим вещам. Одни и те же факторы, с которыми сталкивались разные культуры, на разных континентах как будто одним мешали, а другим помогали.
Во-вторых, опять же, налет постколониальной риторики не позволяет автору задать 1 очевидный вопрос. Ок, хорошо, допустим, что отставание аборигенных культур Африки, Америки и Австралии было предопределено непреодолимыми факторами, и сами местные жители не виноваты в том, что они так отстали от Евразии, ибо они не могла не отстать, и мы не можем осуждать их за то, кто они есть. Но ведь закономерным следствием из этого признания должно стать другое признание - что успешные цивилизации Европы и Вост. Азии, в силу своих условий, когда им так "повезло", в свою очередь не могла не развиться и не могли не опередить другие регионы планеты, и их лидерство точно так же было предопределено независящими от них факторами, и их точно так же нельзя осуждать за то, что колонизировали и доминировали именно они, а не их! Да, именно! Из аргументации Даймонда должно бы логически вытекать оправдание Европы за колониализм, ведь в силу тех же самых "непреодолимых факторов" история преуспевших обществ тоже не могла сложиться по другому! Это не их вина. Просто так сложилось. Вроде бы очевидный и полностью правильный вывод, но автор его, почему-то, сделать не осиляет.
Ну и в третьих, - момент неуместной лексики. При прочтении часто ловил себя на том, что автор называет случайностью то, что обычно у нас принято называть закономерностью. Мол, то что Евразия стала регионом-цивилизационным лидером - это чистая случайность. Ага, случайность. Вызванная целым комплексом специфических природных особенности и факторов. Так если речь идет о природно-географической обусловленности истории - то какая же это, к чертям, "случайность"? Наоборот, тогда это самая что ни есть железная закономерность, и нет вообще ничего в мире, что было бы более закономерным. И автор сам на протяжении более чем 800 страниц это последовательно доказывает. Но тем не менее, - "случайность". Это тот случай, когда закрадывается подозрение, что стремление угодить "постколониальному" дискурсу толи завязывает вполне здравому автору глаза, толи заставляет его осознанно наступать на горло собственной песне.
Тем не менее, книгу я считаю однозначно стоящей, и без всяких сомнений рекомендую её к прочтению. А что до её недостатков - то как говорится, имеющий разум - да разумеет.
Почему европейская, а позже и евро-атлантическая цивилизация добились самых грандиозных успехов в истории человечества?
Почему именно Европа, сначала самостоятельно, а позднее – вместе с Соединенными Штатами Америки, создала тот мир, в котором мы живем сейчас?
Что предопределило мировую гегемонию европейского мировоззрения – промышленность, сила оружия или нечто иное?
И какое влияние на мировоззрение не только отдельного человека, но и целых народов и даже рас оказывает окружающая среда?
Обо всем этом и многом другом рассуждает в своей книге Джаред Даймонд – автор, удостоенный Пулитцеровской премии.
В формате pdf.a4 сохранен издательский макет.
Книга Джареда Даймонд «Ружья, микробы и сталь. История человеческих сообществ» — скачать в fb2, txt, epub, pdf или читать онлайн. Оставляйте комментарии и отзывы, голосуйте за понравившиеся.
Все одомашниваемые животные похожи друг на друга, каждое неодомашниваемое
животное неодомашниваемо по-своему.
Нередко именно изобретение оказывается матерью необходимости, а не наоборот.
Показательный пример — история фонографа Томаса Эдисона, самого оригинального изобретения самого значительного изобретателя последних столетий. Когда Эдисон собрал первый фонограф в 1877 г., он опубликовал статью, в которой перечислил десять возможных употреблений для своего нового детища. Среди них были сохранение последних слов умирающего человека, запись звуковых книг для слепых, объявление точного времени, обучение правописанию — и только ближе к концу списка упоминалось воспроизведение музыки. Несколько лет спустя Эдисон признался помощнику, что не видит в своем изобретении коммерческого потенциала. Еще через несколько лет он передумал и все-таки выпустил фонографы на рынок, но на этот раз, в качестве диктофонов для секретарей. Когда другие предприниматели начали выпускать музыкальные автоматы, придумав, как заставить фонограф играть популярную музыку по сигналу опущенной в щель монеты, Эдисон выразил протест против такой вульгаризации своего изобретения, почему-то опасаясь, что она поставит под угрозу респектабельный образ фонографа как конторской принадлежности. Только по прошествии двух десятков лет Эдисон наконец неохотно согласился с тем, что главным предназначением его аппарата является запись и проигрывание музыки.
Почему так получилось, что на фоне почти поголовной грамотности среди, например, японцев и скандинавов, большинство жителей современного Ирака безграмотны - несмотря на то, что именно здесь около четырех тысяч лет назад письменность и родилась?
Журналисты часто просят авторов сформулировать содержание их объемистых трактатов в одном предложении. Для этой книги у меня оно уже сформулировано: "История разных народов сложилась по-разному из-за разницы в их географических условиях, а не из-за биологической разницы между ними самими".
Рецепты для клептократа
1. Разоружить народные массы и вооружить элиту. .
2. Сделать массы довольными путем перераспределения большей части полученной дани на
3. Употребить монопольное право применения силы на благо, а именно на поддержание
общественного порядка и обуздание насилия. .
4. . создать идеологию или религию, оправдывающую клептократию. .
С этой книгой читают
Читайте также: