Стальные грозы александра зорича
Обновлено: 18.05.2024
К огромной радости Растова, в эфире прорезался Лунин.
— Лежим на боку… Корпус пробит, разгерметизирован… Саидов убит… Я блокирован упавшей стойкой… Остальные не отзываются…
Скрывая радостное возбуждение, Растов, как мог, спокойно спросил:
— Почему раньше молчал?
— Не мог… наладить.
— Слушай, мы сейчас рядом с твоей машиной… Как думаешь, если мы ее на колеса поставим, будет лучше или хуже?
— Мне лично — лучше. Про ребят — не знаю.
— Тогда потерпи немного, сейчас организуем.
При помощи Игневича завели трос, сдали немного назад, и «К-20» приняла свое привычное положение «к лесу задом, к Растову передом», как пошутил Помор.
Затем Игневич помог Лунину вылезти.
Из лунинского экипажа подали голос еще двое: Кисляков и Дородин. Они были живы, хотя и зажаты деформированным оборудованием.
В растовский «Динго» вся эта героическая троица, конечно, влезть не могла.
Поэтому было решено: Лунина — в «Динго», остальных — в другие машины.
От этого приказа никто в восторг не пришел — лишние люди на борту, развернуться негде, теснота и неудобство. Но вслух, ясное дело, не роптали.
Растову вдруг вспомнилось, как он, в такой же точно тесноте, вез спасенную из лап чокнувшегося заотара Нину… Но он отогнал это сладостно-тревожное видение прочь. Воевать гораздо легче, когда мир, где существуют атласные простыни цвета молочного шоколада, ванны с солью и дорогие вина, объявлен параллельным и практически несуществующим.
Стоило Лунину занять место в башне «Динго», скрючившись на броневом кожухе автомата заряжания, как подоспевшие штурмовики выпустили по клонам тридцать шесть увесистых «Мурен».
Авианосец «Севашта» и тяжелые ЗРК немедленно огрызнулись гигаваттами энергии и десятками тонн смертоносной стали.
В эфире появился Зуев.
— Растов, если уж ты изволишь летать на танках, как на флуггерах, — начал комбат с нескрываемым удовольствием, — поспеши немедленно помочь своим пернатым собратьям и подави наконец эти проклятые «Лагаши».
— Вас понял, приступаю к выполнению, — отчеканил Растов. И продолжил, уже почти задушевно: — Также считаю целесообразным спустить сюда «Шамширы». Их там, на бровке каньона, легко перещелкают. Слишком крупные и медленные.
— Передам Чадовичу, пусть сам решает, — нехотя ответил Зуев. Чувствовалось, что комбат боится отвечать в случае чего за «Шамширы», потерянные в ходе непредусмотренного планом маневра. Танки раритетные, можно сказать, коллекционные, начальство на них смотрит как на цацу…
Более ничего не препятствовало погружению Растова в пучину боя с головой.
За кормой командирского «Динго» чернел многогорбый верблюд люксогенового танкера «Хура». Поскольку никто не сомневался в том, что поле боя рано или поздно останется за русскими, танкер сразу полагали своей законной добычей и не обстреливали.
Дальше по каньону на необхватных посадочных опорах стоял пресловутый «Севашта». Слева от него, закрытые ледяными буграми, навалом пустых боеукладок и маскировочными сетями, прятались «Лагаши».
Но до них еще надо было доехать, чтобы расстрелять их в упор или раздавить гусеницами, а «Севашта» уже был как на ладони — стреляй — не промахнешься! Поэтому пока рота Растова рвалась к «Лагашам» вдоль левой стены каньона, орудия «тэ четырнадцатых» непрерывно изрыгали огонь и сталь.
Снаряды рвались на кормовых спонсонах авианосца, приводили к молчанию лазерпушечные установки, дырявили фравахар — государственный герб Великой Конкордии в виде крылатого солнца. (Фравахары, выполненные в виде нарочито архаичных бронзовых отливок, клоны крепили и в носу, и в корме своих боевых звездолетов.)
Растов не знал точных показателей бронирования «Севашты», да и не факт, что точные данные по нему вообще были вскрыты разведкой. (Конкордианцы всегда разводили вокруг своих кораблей такую секретность и запускали в оборот столько дезы, что Генштаб ВКС до самого конца войны не знал даже точного и полного перечня клонских авианосцев!) Поэтому майор не был уверен, удается ли его танковой пушке прошивать насквозь все слои защиты вражеского корабля. Казалось, для «Севашты» все их огненные посягновенья — булавочные уколы.
А ведь Растов помнил, что после решения первой задачи — подавления «Лагашей» — он должен всемерно способствовать выполнению второй и главной. Русским танкам следовало — ни много ни мало — заставить вражеские звездолеты покинуть укромный каньон, чтобы их наконец мог изорвать в клочья главный калибр линкоров и торпеды лихих фрегатов…
По сути, «Динго» с другими «Т-14» играли роль охотничьей своры, призванной выгнать медведя из берлоги.
Вдруг снаряд, выпущенный соседним танком, прошел мимо очередной зенитки и угодил в одну из многочисленных дюз, золотившихся хризолином на серой броне кормового среза.
Полыхнул взрыв — да такой мощи, что «Динго» подбросило.
Разлетевшаяся на куски дюза пронеслась над танками косым метеорным дождем. Из рваной дыры хлынула бурлящая, дымящаяся жидкость — вероятно, содержимое контура охлаждения.
— Так вот куда надо бить! — обрадовался Кобылин. — Разрешите, товарищ командир?
Кобылин принялся азартно обстреливать одну из пяти огромных дюз «Севашты».
Увы, ничего похожего на уже виденный метеоритный дождь ему добиться не удалось. Наводчик громко ругал судьбу, а Растов молча думал о том, что слишком сильный взрыв — это тоже плохо, и, возможно, их ангелы-хранители именно сейчас стараются вовсю.
Интересно получилось с флуггерами, которые прилетели поддержать атаку танкистов.
Ракеты «Лагашей» загнали их на сверхмалые высоты, прямо в каньон. Только там, едва не цепляя плоскостями обледенелые обрывы и причесывая брюхом гребни торосов, они могли чувствовать себя в относительной безопасности.
Поэтому два эшелона атакующих танков — «тэ четырнадцатые» и «Шамширы» — двигались в самом тесном сопровождении с воздуха. Зонтик из тридцати штурмовиков и «Орланов», изрыгающих огонь и огненные кометы ракет, над новейшей бронетехникой Великорасы — такое великолепие просилось прямо на батальное полотно.
И клоны дрогнули!
Когда Растову уже показалось, что, даже заехав прямиком на посадочные опоры «Севашты», они не смогут вынудить к бегству флегматичный гигант, авианосец пришел в движение.
Без малейшей тряски он вдруг оторвался от дна каньона и взмыл ввысь сразу на десятки метров, поддерживаемый столпами голубого плазменного выхлопа.
В эфире это зрелище нашло благодарных комментаторов.
— И правильно, пошли н-на!
Растов тоже вздохнул с облегчением. Огромное число неподавленных зениток по левому борту портило ему весь боевой настрой, ведь сейчас его танкам предстояло давить позицию «Лагашей». А эта задача, по сути, достаточно тривиальная, из-за близости зубастого «Севашты» превращалась в сложную и чреватую большими потерями.
Однако майор рано обрадовался.
Вместо того чтобы набрать скорость и убраться подальше, авианосец отполз вдоль каньона до траверза фрегата «Гита» и, задиристо качнувшись, развернулся на русских своим стальным рылом.
Ни дать ни взять — акула в атаке!
«Тэ четырнадцатые» обрушились на хрупкие пусковые установки «Лагашей»…
Носовые батареи «Севашты» разразились фотонным смерчем…
Слаженно ударили плазмопушки «Шамширов»…
Битва входила в свой апогей.
Растов с наслаждением всадил серию осколочно-фугасных в черный парус радара «Лагашей». В тот же миг проскочившее над головой звено штурмовиков очередями автоматических пушек заткнуло самую опасную батарею на карнизе нижнего бронепояса «Севашты»…
В итоге командир авианосца отказался от своего отважного намерения вести дуэль с русскими танками. «Севашта» стремительно набрал высоту и уполз куда-то на север.
Настроение майора резко пошло в гору.
В эфире появился Зуев, его голос был хриплым и, чего уж там, сердитым.
— Растов, воюешь молодцом! Но не увлекайся, слышишь?!
— Слышу, слышу, — пробубнил Растов.
— Дальше по каньону не иди, — продолжал Зуев. — Выкуривай «Гиту» из ее берлоги. Огнем выкуривай! И стой, жди подкреплений.
— А может, сразу до «Камбиза» рвануть, а, товарищ подполковник? — несмотря на интонации спокойного, бывалого удава, Растов был действительно опьянен боем, это обстоятельство чуткий Зуев очень верно поймал.
— У «Камбиза» «ГК» — восемьсот миллиметров. Он даже если холостым даст — тебя в космос нахер сдует! — сказал Зуев. — Главное, что «Севашту» с насеста сковырнули. «Камбиз» за ним сам потянется, как теленок за мамкой. Твоя цель — ближайший фрегат. То есть «Гита».
Стальные грозы александра зорича
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
Август, 2622 г. Кубинка Планета Земля, Солнечная система
Офицер службы психологической помощи, а по совместительству доктор психиатрии с ароматной фамилией Кваснов огладил ухоженную русую бородку, водрузил на переносицу очки и, поглядев на майора Растова с мягко остывающим интересом, попросил:
– Константин Александрович, пожалуйста, сосредоточьтесь. И расскажите, что именно произошло вчера утром на Каштановой аллее.
– Я уже написал в протоколе задержания, – холодно ответил Растов.
– В протоколе – это в протоколе. Мне нужно услышать живой рассказ. Поглядеть, как вы жестикулируете. Увидеть выражение ваших глаз. Мне ведь поручено вынести решение.
– Насчет того, не рано ли вас… так сказать, вернули в строй. Может, следовало бы еще некоторое время… подлечиться? Отдохнуть? Я бы порекомендовал санаторно-курортное лечение. На Ардвисуре.
Кваснов – сама корректность. Растов похож на школьника, пойманного на списывании.
– Зачем «подлечиться»? Я фактически здоров, результаты анализов в норме, ничего не болит… И хотя физические показатели у меня пока восстановились не полностью, я работаю над этим каждый день. В том числе по утрам, на Каштановой аллее. Я там бегаю. Десять кэмэ.
– Бегаю – это не совсем то. Тут, мне кажется, нужна психологическая разгрузка… Коррекция…
На лбу Кваснова выступила незапланированная капля пота. И даже не особенно наблюдательный Растов понял: добрый доктор не знает, как именно лучше действовать, чтобы получилась идеальная консультация. И, поди, уже жалеет, что взял «сына самого Председателя».
– Ладно, я повторю… Итак, вчера, во время утренней пробежки, километре эдак на третьем, при входе на Каштановую аллею Центрального парка имени Чехова, меня едва не сбил мобиль «УАЗ», модель «Кунашир», расцветка «хамелеон». Он остановился в миллиметре от меня. Именно в миллиметре. О чем, я так думаю, имеется запись какой-нибудь из камер наблюдения… Это тем более возмутительно, что я находился на пешеходном переходе, оснащенном световыми ограничителями… А значит, мне должны уступать дорогу!
Кваснов радостно закивал, жестами побуждая Растова говорить.
– Я подошел к водителю, который даже из кабины выйти не соизволил… Вытащил его, значит, из водительской двери… И три-четыре раза ударил его… Слегка.
– Два раза под дых. И два раза в челюсть. Кажется, так. – По контрасту с событием, о котором шел рассказ, Растов выглядел очень рассудительно.
– Константин Александрович… Хм… Вы били водителя потому, что он проявил невнимательность по отношению к вам лично? Так?
– Нет, потому что за день до инцидента я уже видел этот траханый «Кунашир» на том же переходе. Тогда он едва не сшиб двух студенток, толстопопиков таких румяных. Те, как и я, бегали. Фигуры себе набегать пытались… Студентки его, конечно, не отделали, силенки не те… Но по матери послали знатно, я слышал!
Брови доктора Кваснова удивленно взлетели на лоб.
– Константин Александрович, а почему вы вчера милиции не рассказали про студенток?
– А потому что меня никто не спрашивал! – ответил Растов с вызовом. – Я человек военный. Привык говорить только на те темы, о которых спрашивают!
– То есть вы решили самостоятельно наказать водителя, который небрежно относился к правилам дорожного движения, так? – подсказал доктор Кваснов и занес руку над бланком.
– При чем тут «небрежно относился»?! – начал помаленьку закипать Растов. – За день до того этот тип едва не сбил двух девчонок, будущих матерей. А на следующий день – меня. Это не назовешь «небрежностью»! Так ведут себя только чудаки на букву «м» и потомственные передасты.
– Подождите, не кипятитесь, – примирительно заулыбался Кваснов. – Я просто…
– Слушайте, доктор, зачем вы все это у меня так подробно выспрашиваете, а? Не из любопытства же, правда? – Растов подался вперед всем телом и проткнул психолога взглядом, как энтомолог букашку.
Кваснов испуганно отодвинулся к стене вместе с креслом – столько напора было в растовской мимике и жестах! – и быстро заговорил:
– Мне сообщили, я должен вас аттестовать. Выставить вам оценку за психическую вменяемость. И еще одну оценку – за уровень агрессивности. Третью оценку – за адекватность… социальную. Также я должен написать вот на этом бланке, – Кваснов потряс в воздухе разлинованным листом пластика, – есть ли, по моему мнению, у вас послестрессовый синдром и насколько он выражен…
– Короче, вы думаете, а вдруг этот майор, как вчерашний фронтовик, сейчас на мирных людей бросаться начнет? Может, он контуженый?!
Некоторое время оба сидели молча – Кваснов скрестив руки на животе, Растов – уставившись в пол.
Первым нарушил тишину Растов:
– Послушайте, доктор… А вы бы что, не стали бить того водителя?
– Ну… – Кваснов огладил свою чудо-бородку и отвел взгляд.
– Не стали бы, даже несмотря на то что точно знаете: цвет «хамелеон» еще до войны запрещен? И невзирая на известную каждому школьнику истину, что на пешеходных переходах надо останавливаться? И из машины выходить, если человека едва не сбил? Что надо хотя бы извиниться перед ним, нет? – Растов весь лучился сарказмом.
– Видите ли, я, скорее всего, записал бы номер этого негодяя и настучал бы на него в милицию! Это соответствует типу моей личности.
– Ага! Настучали бы! И милиция прислала бы ему штраф! И он бы этот штраф оплатил, даже не заметив! Среди счетов за отбеливание ануса и стрижку когтей своей чихуахуа! И продолжил бы ездить дальше в той же хамской манере! Потому что с чувством собственной важности у гражданина все в порядке! И с деньгами тоже, если у него на «Кунашир» хватило! Вот вам, доктор, на «Кунашир» хватает? Говоря откровенно?
– Мне – нет… Но меня же и по визору с утра до ночи не крутят, как Куллэ.
– Его фамилия Куллэ? – оживился Растов. – И его крутят по визору?
– А вы разве не знали? Он певец! Бриллиантовый голос России! Кумир всех школьниц от Минска до Находки! «Чмокаю, чмокаю щеки твои, щеки твои», – противным козлетоном напел Кваснов. – И вот это: «Я хочу с тебя снять, с тебя снять твое платье-платье цвета мухомо-о-ра…»
Растов поглядел на доктора испуганно. «Мухомо-о-ра?»
– Вы это, не подумайте чего… У меня просто дочке четырнадцать лет. Я волей-неволей вникаю… Из-за двери по утрам доносится, – объяснил Кваснов и развернул на Растова фотографию довольной жизнью нимфетки в переливающейся рамке, что служила единственным украшением его белого как снег письменного стола.
– То-то я думаю, чего он так на педика похож, этот ваш Куллэ. Шевелюра эта серебристая, кольцо над глазом… И в милицию сразу трезвонить начал, права качать… Уверен был, гаденыш, что кто-то за него обязательно заступится… «Проявит понимание».
– Откуда Куллэ было знать, что его поколотил сын Председателя Растова? – со спокойной ехидцей заметил доктор.
И снова в комнате воцарилась тишина, плотная, как рождественский холодец.
И снова Растов был первым, кто ее нарушил.
– Послушайте, доктор… А можно, я… пойду? – с мольбой сказал майор. – У нас из роты три танка списали в заводской капремонт… Еще один на Навзаре в безвозврат ушел… В итоге, чтобы восстановиться до полной численности, мы должны принять и обкатать четыре новые машины. Этим, конечно, заведует зампотех батальона товарищ Пыж. Но я все равно должен присутствовать!
Кваснов поглядел на Растова с облегчением.
– Ну, ежели надо, то идите… Но это… вы должны отдавать себе отчет, что я вынужден назначить вам еще одну встречу в этом же самом кабинете!
– Да хоть две! – Растов обрадованно вскочил. – Буду теперь коллегам представляться «контуженый-заслуженный»!
Александр Зорич - Стальные грозы
В нашей электронной библиотеки можно онлайн читать бесплатно книгу Александр Зорич - Стальные грозы, Александр Зорич .
Стальные грозы книгу читать онлайн
Война с Конкордией только что отгремела и в Галактике воцарился мир. Но надолго ли?12-й гвардейский танковый полк, в котором командует ротой гвардии капитан Константин Растов, внезапно поднят по тревоге. Задача – высадиться на угрюмом планетоиде и вместе с военно-космическими силами атаковать базу конкордианских мятежных звездолетов, которые отказались капитулировать вместе с остальным флотом. Танки Т-14 рассчитаны на бой в условиях безатмосферных планет, но еще никто не водил их в бой против звездолетов!Выдержит ли техника? А главное – выдержат ли люди?Но главные вопросы придут потом, когда выяснится, что враг прятал на планетоиде нечто очень важное, а к ключевым планетам землян протянули свои клешни инопланетные захватчики…
Август, 2622 г. Кубинка Планета Земля, Солнечная система
– А вот если я назначу вам две встречи в этом кабинете, Константин Александрович, это будет означать, что я признал вас «условно вменяемым». И что я начинаю курс реабилитационной терапии, – угрюмо прибавил Кваснов.
А когда Растов взялся за ручку входной двери, заметил еще более угрюмо:
– И вот еще что… Я бы, наверное, тоже этого Куллэ отделал.
Военпсихиатру Растов, конечно, немного приврал.
Да, ему нужно принимать новые танки. Но это будет только завтра утром, 5 августа. А на сегодня его рабочий день уже закончен. И его задача – впустить в свой коттедж новую домработницу, Марию Федоровну, неотлучно сопровождаемую ее прытким универсальным роботом-уборщиком.
— Константин Александрович, пожалуйста, сосредоточьтесь. И расскажите, что именно произошло вчера утром на Каштановой аллее.
— Я уже написал в протоколе задержания, — холодно ответил Растов.
— В протоколе — это в протоколе. Мне нужно услышать живой рассказ. Поглядеть, как вы жестикулируете. Увидеть выражение ваших глаз. Мне ведь поручено вынести решение.
— Насчет того, не рано ли вас… так сказать, вернули в строй. Может, следовало бы еще некоторое время… подлечиться? Отдохнуть? Я бы порекомендовал санаторно-курортное лечение. На Ардвисуре.
Кваснов — сама корректность. Растов похож на школьника, пойманного на списывании.
— Зачем «подлечиться»? Я фактически здоров, результаты анализов в норме, ничего не болит… И хотя физические показатели у меня пока восстановились не полностью, я работаю над этим каждый день. В том числе по утрам, на Каштановой аллее. Я там бегаю. Десять кэмэ.
— Бегаю — это не совсем то. Тут, мне кажется, нужна психологическая разгрузка… Коррекция…
— Ладно, я повторю… Итак, вчера, во время утренней пробежки, километре эдак на третьем, при входе на Каштановую аллею Центрального парка имени Чехова, меня едва не сбил мобиль «УАЗ», модель «Кунашир», расцветка «хамелеон». Он остановился в миллиметре от меня. Именно в миллиметре. О чем, я так думаю, имеется запись какой-нибудь из камер наблюдения… Это тем более возмутительно, что я находился на пешеходном переходе, оснащенном световыми ограничителями… А значит, мне должны уступать дорогу!
— Я подошел к водителю, который даже из кабины выйти не соизволил… Вытащил его, значит, из водительской двери… И три-четыре раза ударил его… Слегка.
— Два раза под дых. И два раза в челюсть. Кажется, так. — По контрасту с событием, о котором шел рассказ, Растов выглядел очень рассудительно.
— Константин Александрович… Хм… Вы били водителя потому, что он проявил невнимательность по отношению к вам лично? Так?
— Нет, потому что за день до инцидента я уже видел этот траханый «Кунашир» на том же переходе. Тогда он едва не сшиб двух студенток, толстопопиков таких румяных. Те, как и я, бегали. Фигуры себе набегать пытались… Студентки его, конечно, не отделали, силенки не те… Но по матери послали знатно, я слышал!
— Константин Александрович, а почему вы вчера милиции не рассказали про студенток?
— А потому что меня никто не спрашивал! — ответил Растов с вызовом. — Я человек военный. Привык говорить только на те темы, о которых спрашивают!
— То есть вы решили самостоятельно наказать водителя, который небрежно относился к правилам дорожного движения, так? — подсказал доктор Кваснов и занес руку над бланком.
— При чем тут «небрежно относился»?! — начал помаленьку закипать Растов. — За день до того этот тип едва не сбил двух девчонок, будущих матерей. А на следующий день — меня. Это не назовешь «небрежностью»! Так ведут себя только чудаки на букву «м» и потомственные передасты.
— Подождите, не кипятитесь, — примирительно заулыбался Кваснов. — Я просто…
— Слушайте, доктор, зачем вы все это у меня так подробно выспрашиваете, а? Не из любопытства же, правда? — Растов подался вперед всем телом и проткнул психолога взглядом, как энтомолог букашку.
Кваснов испуганно отодвинулся к стене вместе с креслом — столько напора было в растовской мимике и жестах! — и быстро заговорил:
— Мне сообщили, я должен вас аттестовать. Выставить вам оценку за психическую вменяемость. И еще одну оценку — за уровень агрессивности. Третью оценку — за адекватность… социальную. Также я должен написать вот на этом бланке, — Кваснов потряс в воздухе разлинованным листом пластика, — есть ли, по моему мнению, у вас послестрессовый синдром и насколько он выражен…
— Короче, вы думаете, а вдруг этот майор, как вчерашний фронтовик, сейчас на мирных людей бросаться начнет? Может, он контуженый?!
Некоторое время оба сидели молча — Кваснов скрестив руки на животе, Растов — уставившись в пол.
— Послушайте, доктор… А вы бы что, не стали бить того водителя?
— Ну… — Кваснов огладил свою чудо-бородку и отвел взгляд.
— Не стали бы, даже несмотря на то что точно знаете: цвет «хамелеон» еще до войны запрещен? И невзирая на известную каждому школьнику истину, что на пешеходных переходах надо останавливаться? И из машины выходить, если человека едва не сбил? Что надо хотя бы извиниться перед ним, нет? — Растов весь лучился сарказмом.
— Видите ли, я, скорее всего, записал бы номер этого негодяя и настучал бы на него в милицию! Это соответствует типу моей личности.
— Ага! Настучали бы! И милиция прислала бы ему штраф! И он бы этот штраф оплатил, даже не заметив! Среди счетов за отбеливание ануса и стрижку когтей своей чихуахуа! И продолжил бы ездить дальше в той же хамской манере! Потому что с чувством собственной важности у гражданина все в порядке! И с деньгами тоже, если у него на «Кунашир» хватило! Вот вам, доктор, на «Кунашир» хватает? Говоря откровенно?
— Мне — нет… Но меня же и по визору с утра до ночи не крутят, как Куллэ.
— Его фамилия Куллэ? — оживился Растов. — И его крутят по визору?
— А вы разве не знали? Он певец! Бриллиантовый голос России! Кумир всех школьниц от Минска до Находки! «Чмокаю, чмокаю щеки твои, щеки твои», — противным козлетоном напел Кваснов. — И вот это: «Я хочу с тебя снять, с тебя снять твое платье-платье цвета мухомо-о-ра…»
— Вы это, не подумайте чего… У меня просто дочке четырнадцать лет. Я волей-неволей вникаю… Из-за двери по утрам доносится, — объяснил Кваснов и развернул на Растова фотографию довольной жизнью нимфетки в переливающейся рамке, что служила единственным украшением его белого как снег письменного стола.
— То-то я думаю, чего он так на педика похож, этот ваш Куллэ. Шевелюра эта серебристая, кольцо над глазом… И в милицию сразу трезвонить начал, права качать… Уверен был, гаденыш, что кто-то за него обязательно заступится… «Проявит понимание».
— Откуда Куллэ было знать, что его поколотил сын Председателя Растова? — со спокойной ехидцей заметил доктор.
— Послушайте, доктор… А можно, я… пойду? — с мольбой сказал майор. — У нас из роты три танка списали в заводской капремонт… Еще один на Навзаре в безвозврат ушел… В итоге, чтобы восстановиться до полной численности, мы должны принять и обкатать четыре новые машины. Этим, конечно, заведует зампотех батальона товарищ Пыж. Но я все равно должен присутствовать!
— Ну, ежели надо, то идите… Но это… вы должны отдавать себе отчет, что я вынужден назначить вам еще одну встречу в этом же самом кабинете!
— Да хоть две! — Растов обрадованно вскочил. — Буду теперь коллегам представляться «контуженый-заслуженный»!
— А вот если я назначу вам две встречи в этом кабинете, Константин Александрович, это будет означать, что я признал вас «условно вменяемым». И что я начинаю курс реабилитационной терапии, — угрюмо прибавил Кваснов.
— И вот еще что… Я бы, наверное, тоже этого Куллэ отделал.
Да, ему нужно принимать новые танки. Но это будет только завтра утром, 5 августа. А на сегодня его рабочий день уже закончен. И его задача — впустить в свой коттедж новую домработницу, Марию Федоровну, неотлучно сопровождаемую ее прытким универсальным роботом-уборщиком.
Причем не просто «впустить», а дать ей кое-какие указания эстетического и процедурного свойства.
И про цветы, чтобы пошла выбрала самые-самые. И про доставку из магазина особых крымских вин, и чтобы обязательно был итальянский мускатель. И про кейтеринг из ресторана «Салют», пусть все три раза перепроверит и этим рвачам в поварских колпаках перезвонит. И про новое постельное белье, атласное, цвета молочного шоколада, пусть стелит. Это белье когда-то выбрала для Растова мать, но он, конечно, поленился его даже распаковать, пользовался казенным. Но теперь уж сам бог велел…
Стальные грозы читать книгу онлайн
Читайте также: