Салон мадам де сталь
Обновлено: 04.05.2024
«Она не была королевой, императрицей. Она добилась более высокого почета — стала властительницей дум поколения, пережившего такое всемирно-историческое событие, как Великая французская революция».
К сказанному о Жермене де Сталь А.А.Аникстом стоит добавить, что вслед за тем она вступила в нешуточную схватку с другим властителем дум эпохи — кумиром и демоном Европы, Бонапартом.
И — победила, благословив М.И.Кутузова в свой приезд в Россию в 1812 г.
Между тем судьба женщины, которой «можно было доверить судьбу империи», писательницы, определившей развитие европейской литературы на двадцать лет, философа, публициста, историка, дипломата (не без женского интриганства и мстительности), была, по сути, трагична. Быть может, это участь всех великих женщин.
Парижские салоны начались в большом зале Луврского дворца. Потом салонами стали называть просто выставки.
Но тот салон, о котором идет речь, появился на свет очень давно — во времена Перикла, а возможно, и раньше. Главное — чтобы была Хозяйка. Обворожительная, умная, владеющая искусством поддержать беседу. Аспазия, Маргарита Наваррская, Зинаида Волконская.
Несмотря на все попытки наших состоятельных современников-соотечественников возродить это слово в его исконном значении (в противовес «салону мебели» и «салону-парикмахерской»), стоит признать, что салоны навсегда ушли вместе с Серебряным веком. Их — увы! — утраченное время увековечил Пруст.
Салон — не пиршество интриг и сплетен, как это явлено у Толстого, а прежде всего собрание единомышленников, говорящих на одном языке. Конечно, можно говорить и на языке сплетен, особо, ежели язык этот столь поэтичен, как французский.
Слава парижского салона мадам де Сталь приходится на самые тяжелые годы в истории Франции. Великий банкир и политик Жак Неккер, отец родившейся в 1766 г. Жермены, дважды спасал свое отечество от финансового краха. И трижды был вынужден уходить с поста главного финансиста страны в отставку.
Жермена Неккер боготворила своего отца, но и он беседовал с нею — еще девочкой — на равных и учил думать. В возрасте пятнадцати лет Жермена написала замечания к отцовскому «Отчету» о финансах Франции, который и стал причиной первой отставки Неккера.
В последний раз его позвали спасать страну в 1789 г., когда было уже поздно. Он потребовал созыва Генеральных штатов с преобладанием представителей третьего сословия. Не послушали — упрямый Неккер опять подал в отставку. Известие об этом стало поводом к возмущению парижан в десятых числа июля. Через три дня была разрушена Бастилия.
14 июля станет воистину роковым и для Жермены де Сталь. В этот день в 1817 г. она уйдет из жизни.
Салон матери госпожи Неккер посещали Вольтер и Руссо, и напрасно хозяйка заставляла юную Жермену ложиться спать вовремя: как тут заснешь, когда у тебя дома салон, а знаменитые гости собираются уже за полночь (хотя авторов «Орлеанской девственницы» и «Новой Элоизы» девочке уже не суждено было застать в живых).
На стороне дочери был отец, который, как и все отцы, ее баловал. Но зато и совершенно серьезно относился к рано проявившимся способностям Жермены. Первым ее литературным опытом, если не считать слабых подражательных драм и повестей, стала работа о творчестве автора «Эмиля». Критическое эссе о Руссо предопределило сложность литературной судьбы госпожи де Сталь: сейчас трудно сказать, что важнее в ее наследии — собственно беллетристика или культурологические труды, не утратившие своей ценности по сей день. Но сложности были и в другом.
Нетрудно догадаться, что положение «дочери такого человека» ко многому обязывает. И лишает главного: возможности выйти замуж по любви.
Шведский посланник барон де Сталь-Голстейн был малообразованным светским львом намного старше Жермены. Переговоры о браке шли шесть лет и закончились к удовлетворению обеих сторон: французской и шведской. Были учтены все интересы, кроме сердечной склонности двадцатилетней девушки.
Впрочем, поскольку политический характер этого брака не был ни для кого секретом, супруги довольно скоро перестали вмешиваться в личную жизнь друг друга. Тем более молодой госпоже де Сталь-Голстейн теперь предстояло заменить в качестве хозяйки салона свою недавно ушедшую из жизни мать.
В салоне де Сталь приветствовали 1789 год. Неосмотрительно надеялись, что к власти придут богатые образованные люди, способные управлять страной. Однако вскоре начался террор.
Жермена де Сталь многих спасла от гильотины, но самой ей удалось эмигрировать в Лондон только благодаря заступничеству депутата Конвента Манюэля, решившегося подать голос и в защиту другой гражданки — Марии-Антуанетты.
До границы мадам де Сталь сопровождал еще один ярый якобинец — Тальен (впоследствии глава заговора 9 термидора).
Другая женщина была бы рада, что спаслась от террористов, и постаралась поскорей забыть о кошмаре, творящемся на родине, — но не Жермена де Сталь.
Приехав в замок Коппе на берегу Женевского озера, где отдыхал от дел ее отец, она начала работу над книгой «О влиянии страстей на счастье отдельных личностей и наций». Волновали ее зависть, тщеславие, честолюбие, но главное — любовь: «Остальные страсти гораздо более естественны, чем эта, ибо любовь — та страсть, где меньше всего эгоизма».
Страсти разрывали на части безлюбую Францию, и книга носила скорее политический характер. Когда «Страсти. » увидели свет в 1796 г., выяснилась, что дочь банкира еще и талантлива. А такого, как известно, не прощают. Ни женщины, ни — особенно — мужчины. Они-то и вступили в критическое сражение с мадам де Сталь. Сражались не то что на равных, а жестоко: как она посмела?
В тот момент лишь немногие близкие поддерживали ее, и прежде всего человек, не только разделявший политические и культурные идеалы Жермены, но и бывший ее возлюбленным на протяжении десяти лет.
Бенжамен Констан
Труды Бенжамена Констана о религии и политике известны хуже, чем его роман «Адольф» — одна из первых в Европе попыток нарисовать образ разочарованного молодого человека, который в России будет назван лишним.
С Констаном Жермена познакомилась, когда в 1794 г. смогла наконец вернуться в Париж и вновь открыть салон.
Благодаря ее усилиям и связям получил разрешение вернуться во Францию в 1795 г. Талейран, и опять же госпожа де Сталь помогла ему стать в 1797 г. министром иностранных дел.
Однажды в обществе своей подруги, красавицы Р.Рекамье, Жермена спросила Талейрана:
— Если бы мы обе тонули, кого бы прежде стали спасать?
(Ох уж эти женские провокации. ) Но лукавый политик увернулся:
— О, я уверен, что вы обе отлично умеете плавать!
Талейран, обязанный карьерой этой женщине, еще раз увернется, точнее, отвернется от нее, когда де Сталь окажется в опале и в изгнании. А о Констане писательница узнает (на свете много добрых и словоохотливых людей), что на протяжении всей их дружбы он тайно был влюблен в Рекамье.
Вообще-то, ситуация, когда умная, даже талантливая, но брошенная женщина обращается к изящной словесности, чтобы излить всю желчь и всю досаду, ничем хорошим для оной словесности не кончается: лишь растут полочки слезливых дамских романов (их, впрочем, и мужчины пишут, так что дело не в разделении полов). Но два главных романа Жермены де Сталь — «Дельфина» и «Корина, или Италия» — этой участи во многом избежали.
Так говорит в пропущенной строфе I главы своего романа создатель Татьяны Лариной, которая тоже воображалась Дельфиной.
Сталь и Рене Шатобриан, автор «Гения христианства» и автобиографического романа «Рене», действительно учили любви — потому и считались родоначальниками (по крайней мере во Франции) нового литературного направления — романтизма.
В какой-то степени мадам де Сталь можно считать провозвестницей феминизма (задолго до явления в мужском обличье Авроры Дюдеван и суфражисток 1860-х). Но это еще не политика, а нравственность: она добивалась свободы от общественных условностей и сама старалась жить именно так.
«Почему общество гораздо более сурово осуждает провинности, объясняющиеся чрезмерной независимостью характера, неумеренностью натуры, излишней восторженностью, нежели эгоизм, равнодушие и притворство?»
Вопрос вопросов. Над ним чацкие всех времен и народов голову сломали.
В «Корине», романе более зрелом, написанном под впечатлением визита в Италию, проблематика уже другая: что выбрать героине — поэтессе-импровизатору — славу или любовь? Мадам де Сталь горестно резюмирует (нельзя не сказать об отменной афористичности ее прозы): «Для женщины слава — лишь блистательный траур по счастью».
Самой писательнице такая слава выпала: ее «удостоил Наполеон гонения, монархи — доверенности, Европа — своего уважения» (Пушкин).
Хозяйка салона и первый консул встретились впервые 16 декабря 1797 г. Историческая встреча.
Через пятнадцать лет Жермену де Сталь будут принимать с триумфом в Лондоне как «победительницу» Наполеона.
Подобно многим, де Сталь поначалу видела в корсиканце надежду страны, восторгалась переворотом 18 брюмера. Но уже в литературно-публицистической книге «О литературе, рассматриваемой в связи с общественными установлениями» (1800) она не только не упомянула первого консула среди выдающихся политиков прошлого и настоящего, но и дерзко сказала о «неплодотворности засилья военных у власти».
Постепенно ее салон стал центром оппозиции будущему императору. А когда в 1802 г. вышла «Дельфина», Бонапарт вдруг ударился в литературную критику: «Это метафизика чувства, творение беспорядочного ума». И вполне логичное резюме: «Я не в силах больше терпеть эту женщину».
Госпоже де Сталь запрещено жить в Париже. Потом ее высылают за пределы страны — в Швейцарию. Она ездит по Европе: в Германии — встречи с Гёте, Шиллером, Шлегелем. Италия — вдохновение для второго романа.
Но она еще и авантюристка: во время прусского похода Наполеона де Сталь тайком приезжает в местечко под Парижем. Об этом доносят воюющему императору, и он находит время распорядиться о вторичной высылке опальной писательницы.
Еще больше оскорбила Бонапарта книга де Сталь «О Германии», которая, по словам Гёте, пробила китайскую стену предрассудков между двумя соседними народами. Мысль о том, что в раздробленной на мелкие княжества Германии человеческому гению дышать вольней, чем в благополучно-имперской Франции, выводит Бонапарта из себя: он приказывает уничтожить весь тираж. Война!
Франсуа Рене
Шатобриан
А с женщинами воевать не стоит, даже если ты Наполеон. Жермена недаром же была дочерью отважного политика — она предпринимает чрезвычайно смелую по тем временам (1812 год!) поездку в далекую северную Россию.
Нашей стране, как и Северо-Американским Штатам, мадам де Сталь предсказывала великую будущность.
Визит ее был культурным и политическим событием. Она встречается с Александром I и способствует скорейшему подписанию договора между Россией и Швецией (формально она остается женой шведского посла). В Петербурге состоялась и символическая встреча де Сталь и только что назначенного главнокомандующим Кутузова
Вот как описывает это событие Федор Глинка в своих записках о 1812 годе.
«Госпожа Сталь, гонимая Наполеоном за резкие и смелые отзывы и находясь тогда в Петербурге, явилась к Кутузову, преклонила перед ним чело и возгласила своим торжественным голосом: “Приветствую ту почтенную главу, от которой зависит судьба Европы”. Полководец наш ловкий и на поле битв, и в обращении светском, не запинаясь, отвечал: “Сударыня! Вы дарите меня венцом моего бессмертия!”
Некоторые это иначе высказывают, но тут дело не в словах, а в том, что дочь того Неккера, который до 1789 г. почитался решителем судьбы Франции, как будто бы свыше вызвана была на берега Невы вестницею о новом жребии и Франции, и Европы».
Когда в 1813 г. договор России со Швецией вступил в силу, были сведены на нет все успехи Наполеона на севере Европы. Не приведи Бог увидеть женскую месть.
Глава XIX Мадам де-Сталь
Ни одна женщина, кроме мадам де-Сталь, не могла похвалиться, что величайший человек своего времени, державший в своих руках судьбы народов, боялся ее.
А здесь это было именно так. Наполеон боялся бойкого пера мадам де-Сталь, ее склонного к интриге ума, ее влияния на многие значительные личности, – словом, он смотрел на нее, как на опасную силу, против которой он всегда должен был быть во всеоружии и в оборонительной позиции. Но так как мадам де-Сталь была все же более слабой стороной, потому что на стороне Наполеона была сила в прямом смысле слова, то ей пришлось в конце концов покориться.
Борьба этих двух величин возникла вначале на чисто личной почве, из-за отвергнутого восхищения перед гением с одной стороны и из-за отвращения ко всему неженственному – с другой. Наполеон любил только настоящих женщин в полном смысле этого слова. А мадам де-Сталь, по его мнению, обладала слишком мужским умом и слишком эмансипированной натурой, даже и в кокетстве, которое она вначале расточала перед молодым генералом. Желание непременно играть первую роль в свете, ее ярко выраженное стремление властвовать, все это было ненавистно в женщине для него, который сам был властолюбив и честолюбив. Точно так же ему не понравилась ее неженская манера, с которой она в неумеренных словах и выражениях проявляла ему свое восхищение. Ее письма, которые она писала главнокомандующему итальянской армией, были похожи скорее на пламенные объяснения в любви, нежели на выражения чистого восхищения перед военным гением. Они были полны огня и одушевления и в выражении чувств достойны Коринны. Что она в них сравнивала его одновременно со Сципионом и Танкредом, потому что он соединял в себе строгую простоту первого с блестящими деяниями второго, это, конечно, нравилось молодому генералу, но что к этому восхищению его гением примешивалось нескрываемое обожание женщины, этого он не хотел и не мог понять, поглощенный в ту пору всецело своей любовью к Жозефине. Это отталкивало его.
Если верить словам Бурьена, то этот последний часто был свидетелем насмешливых замечаний со стороны генерала Бонапарта, когда он получал восторженные письма женевской писательницы. Наполеон иногда прочитывал ему вслух некоторые места из этих писем и говорил потом со смехом: «Бурьен, понимаете ли вы хоть что-нибудь в этих несуразностях? Эта женщина совсем сумасшедшая». Но когда в одном из писем мадам де-Сталь намекнула на то, что такой гений, как он, связал свою судьбу с маленькой ничтожной креолкой, которая недостойна его и не может его понять, и что только такая пламенная душа, как она (мадам де-Сталь), может быть предназначена для такого героя, то тогда Наполеон возмутился окончательно. Как могла такая умная женщина, как мадам де-Сталь, сделать подобный промах? Неужели она не понимала, что этим она оскорбляла самые святые чувства Бонапарта, его великую, его безграничную любовь к Жозефине? На подобные претензии «синего чулка», который осмеливался ставить себя выше его Жозефины, его единственной, несравненной артистки в любви, генерал Бонапарт мог ответить только презрительной улыбкой. «Однако – сказал он, – эта умничающая женщина, эта сочинительница чувств – и хочет сравнивать себя с Жозефиной! Бурьен, я не стану отвечать на подобные письма».
Но мадам де-Сталь это не смущало. Пусть он не отвечал на ее письма, – ее восхищение и преклонение перед героем не страдало от этого. Она не могла дождаться возвращения победителя из Италии, – так ей хотелось если не первой, то одной из первых удостоиться его привета и взгляда. Ведь он был самым знаменитым человеком момента: двадцать выигранных сражений сплели вокруг его молодого чела неувядаемый венок славы! Он соединял в себе все добродетели героя: гений, великодушие, неустрашимость, бескорыстие, молодость и удачу! Перед Бонапартом-победителем бледнело все. Мадам де-Сталь он казался удивительным не только своими сказочными победами, но и своим характером. Всюду говорили об его великодушии по отношению к врагу, об его справедливости и любви к свободе; он умел говорить и сердцам солдат, и сердцам французского народа. Но наряду с этими качествами воина в нем уживалась любовь и к прекрасным произведениям литературы; он любил песни Оссиана и творения Руссо и был хорошо знаком с греческой и римской литературой. Словом, Бонапарт в глазах мадам де-Сталь был каким-то полубогом, не только окруженным ореолом знаменитости, но и обвеянным очарованием оригинальности. Она жаждала увидеть черты его худого лица, обрамленного длинными прямыми волосами, увидеть в его глазах огонь любви к свободе родины. Не называла ли она его «лучшим республиканцем Франции» и «самым свободолюбивым из всех французов»?
И поэтому, когда генерал Бонапарт 15 Фримера VI года (5 декабря 1797 года) вернулся в Париж как прославленный победитель, мадам де-Сталь пустила в ход все, чтобы иметь возможность встретиться с ним. Он известил министра иностранных дел Талейрана, что придет к нему на следующий день. Этот тотчас же уведомил своего друга, мадам де-Сталь, чтобы она могла явиться в назначенное время в его салон и улицезреть вблизи того героя, перед которым она так преклонялась.
Мадам де-Сталь не нужно было дважды напоминать об этом. Уже с 10-ти часов утра она была у Талейрана. Около 11-ти часов доложили о прибытии генерала. Но ее так долго лелеянная мечта вскоре рассеялась: Бонапарт едва обратил на нее внимание, когда министр назвал ему ее имя. Хотя он и обратился к ней с несколькими приветливыми словами и особенно осчастливил ее заявлением, что по дороге через Швейцарию он безуспешно пытался разыскать ее отца в Коппе, однако затем, словно боясь завязать более длительный разговор с ней, он обратился к другим лицам и отправился с Талейраном в его рабочий кабинет.
И тем не менее мадам де-Сталь была совершенно очарована молодым героем. Она, царица слова, брызжущая умом и находчивостью женщина, – она в первый момент едва нашла, что ответить на обращенные к ней слова. Она могла только смотреть на него своими большими широко раскрытыми глазами и снова только смотреть. Она сама удивлялась на свою робость и признавалась: «Я не находила слов, чтобы отвечать ему… Когда я немного пришла в себя от своего смущения и удивления, я почувствовала, как во мне растет чувство страха… После я еще несколько раз встречалась с ним, но никогда в его присутствии я не могла дышать свободно. Каждый раз, как я слышала его разговор, меня всегда поражало его превосходство». Ее преклонение перед итальянским победителем было настолько велико, что распространялось даже и на его адъютантов. Когда на одном из приемов Талейрана полковник Лавалет хотел после обеда вежливо пропустить мадам де-Сталь первую в салон, она почтительно сказала, скромно отступя несколько шагов назад: «Как я могу осмелиться войти раньше адьютанта генерала Бонапарта?». Это преклонение, а прежде всего желание понравиться генералу отнимало у нее всю ее уверенность и красноречие, как только она чувствовала его вблизи себя. Однажды она почти в слезах созналась Люсьену Бонапарту: «Перед вашим братом я вдруг тупею, потому что хочу ему понравиться. Я вдруг теряю всякое соображение, хочу с ним говорить, ищу слова и произношу все фразы вкривь и вкось. Я хочу заставить его обратить на меня внимание – и – увы! – делаюсь в его присутствии глупа, как индюшка».
Она восхищалась в лице Бонапарта великим полководцем, беспристрастным философом и искренним республиканцем, который несмотря на свою славу не выходил из своей скромной сдержанности. Доказательством этому были его слова, с которыми он обратился ко всем присутствовавшим у Талейрана, когда вышел с министром из его кабинета: «Граждане, то восхищение, которым вы меня дарите, глубоко трогает меня. Я, насколько мог, старательно вел войну и заключил мир. И теперь дело Директории извлечь из всего этого пользу для счастья и блага республики».
Такие слова, конечно, должны были привести в восторг такую страстную поклонницу свободы, как мадам де-Сталь. С этого момента она решила во что бы то ни стало завоевать Наполеона, который, она чувствовала, не доверял ей и сознательно избегал ее общества. Всеми силами, всеми средствами она старалась привлечь героя на свою сторону, в свой политический кружок. Ей пришлось при этом понести горькие разочарования. Не только она не смогла очаровать его как женщина, на что она вначале возлагала тайные надежды, но даже она внушила ему опасение и в конце концов отвращение. Он приводил ее в отчаяние своими сухими, а подчас и резкими ответами. Так, однажды она хотела узнать, какая, по его мнению, была самая замечательная в мире женщина, на что он ответил ей: «Та, которая больше всех нарожала детей». Мадам де-Сталь, конечно, надеялась получить не такой ответ и заметила ему немножко колко, что он пользуется репутацией человека, не любящего женщин. «Извините, мадам, – возразил он ей с особенным ударением, – я очень люблю мою жену».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Глава 1 Очень молодая мадам
Глава 1 Очень молодая мадам Вероятно, настало время сообщить вам, что я, так сказать, мадам. Я управляю первоклассным эскорт-агентством, которое обслуживает состоятельных клиентов в пригороде Нью-Джерси. Если говорить о материальной стороне вопроса, то по всем стандартам
Глава 13 Один воскресный день из жизни весьма юной мадам
Глава 13 Один воскресный день из жизни весьма юной мадам Даже мне нужен выходной, поэтому по воскресеньям мой «магазинчик» официально закрыт. (В рекламе мы пишем, что работаем с девяти утра до одиннадцати вечера с понедельника по пятницу.) Помощники тоже гуляют. Один
Глава 11. Мадам Терва Пяа
Глава 11. Мадам Терва Пяа В Финляндии мадам Вуолийоки была весьма популярна. В деловых кругах ее называли мадам Терва Пяа (здравомыслящая голова). Талантливый, обаятельный прогрессивный деятель с мировой известностью, она была великим экспериментатором. Разносторонняя
Глава шестая Мадам дю Барри
Глава шестая Мадам дю Барри Если просто посмотреть на перечень невиданных богатств, собранных фавориткой за пять лет, можно заключить, что Жанна меньше думала об управлении страной, чем о своих собственных интересах. ПОЛЬ ЛЕЖЁН, современная французская писательница,
Глава третья. Мадам де Берни
Глава третья. Мадам де Берни Мадам де Берни стала для меня настоящим Божеством. Она была одновременно матерью, подругой, семьей, другом, советчицей. Она создала писателя; она утешала молодого человека; она плакала, как сестра; она смеялась, она являлась каждый день, точно
Сталь Ижевска
Сталь Ижевска Замнаркома - директор завода. - Поддержка обкома. - Проблемы производства: кадры, топливо, оборудование, транспорт. - Подвиг сталевара Александра Борисова. - Линия фронта проходила через каждый цех. - И сталь Ижевска побила хваленую крупповскую сталь. В конце
Глава XX Мадам де-Ремюза
Глава XX Мадам де-Ремюза Между 1879 и 1880 годами появились трехтомные мемуары мадам де-Ремюза и возбудили как во Франции, так и за границей живейший интерес, потому что всем было любопытно знать, в каких красках она изобразит всемогущего императора, перед которым вначале она
Глава 5 Как закалялась сталь
Глава 5 Как закалялась сталь Знаменитый путч, напугавший мир и потрясший СССР, начался на Украине. Восемнадцатого августа 1991 года в своей крымской резиденции в Форосе был заключен под домашний арест президент страны Михаил Горбачев. Туда, в Форос, объясняться с ним
«КАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ»
«КАК ЗАКАЛЯЛАСЬ СТАЛЬ» На рубеже двадцатых и тридцатых годов уже определились черты социалистического строя советской жизни. С именами героев дальних перелетов, полярных плаваний и зимовок чередовались на газетных страницах имена бетонщиков, возводивших в лютые
Сталь и свечи
Сталь и свечи Тевосян был прав. Настоящие трудности мы встретили тогда, когда приступили к изготовлению больших корабельных броневых плит весом до ста тонн.Практики отливки таких крупных слитков у нас в то время не было. Да и мировой опыт в этой области металлургии был
Глава восьмая Явление мадам
Глава восьмая Явление мадам «Возвращение к Ангкор-вату» (Четвертый фрагмент)…В Сисопхоне мы прощаемся с дорогой № 5, идущей дальше в сторону таиландской границы, и сворачиваем на дорогу № 6. Отсюда до Сиемреапа — ближайшего от Ангкора крупного города — не более ста
Глава 6. Хэлло, мадам!
Глава 6. Хэлло, мадам! Я подсчитала, что за три-четыре месяца работы официанткой в ночном клубе можно накопить денег на авиабилет и путешествие в пять месяцев – даже шесть, если экономить каждый цент.– Чем вы занимаетесь? – порой спрашивали меня, как это принято при первом
Ствол и сталь
Ствол и сталь Наши американские визы закончатся через два дня, поэтому коста-риканские пограничники выдают нам только транзитки. Мы прокладываем по Google Maps кратчайшую дорогу через страну и выходим на трассу. Нам везет – скоро нас подбирает дальнобойщик, который тянет
Бенжамен Констан и Жермена де Сталь – терзающие друг друга сердца
19 сентября 1794 г. верховой тихонько спустился по склону холма со стороны Лозанны и направился по дороге в Женеву. Справа, между деревьями, он видел нежно-голубую воду залива и цепочку Альп. Он родился в Лозанне, звали его Бенжамен Констан, и к тому времени прожил он на белом свете двадцать семь лет.
Через несколько лет он станет автором романа «Адольф», государственным советником, либеральным журналистом, но в 1794 г. он был еще никому не известным провинциалом и уже семь лет писал книгу «История политеизма», которая так и не нашла признания у читателей.
– На данный момент я занимаюсь исключительно религией, – заявлял он важно приятелям. Это вызывало смех, так как все знали, что больше всего он интересовался любовными интрижками. Его похождения были бурными, но не очень счастливыми. Бенжамен принадлежал к типу мужчин – страстных любовников, вечно страдающих, постоянно устраивающих сцены ревности. К счастью для него, пламя утихало, как только ему уже не надо было ревновать и бороться за красотку.
В двадцать восемь лет дочь министра финансов была уже известна. До опубликования ее знаменитых романов было еще далеко, но ее записки о творчестве Жан-Жака Руссо, репутация чувственной особы, ее философские и либеральные идеи будоражили интерес Бенжамена.
Жермена де Сталь
Он подхлестнул лошадь и рысью направился к замку, полный счастья от возможности познакомиться с владелицей замка Коппе. Но лакеи сообщили ему, что хозяйка только что уехала в свой дом в Мезери близ Ниона, где в то еще тревожное время давала приют нескольким эмигрантам. На этот раз галопом Бенжамен бросился вдогонку и нагнал карету на окраине Ниона. Знакомство произошло. Мадам де Сталь слышала о Бенжамене Констане и благосклонно к нему отнеслась и даже предложила:
– Садитесь в мою карету и оставайтесь на ужин.
«Ее ум меня ослепил, – рассказывал Констан, – ее веселость меня очаровала, ее похвалы вскружили мне голову. Через час она имела надо мной такую власть, как ни одна женщина до нее».
Он остался и на завтрак, потом на обед, потом опять на ужин… Первые кольца цепи были запаяны. Для Бенжамена Констана Жермена де Сталь «заменила весь мир, она сама составляла целый мир. Я редко встречал, чтобы в одном человеке было столько прекрасных и удивительных качеств, столько блеска и правильности, столь выразительная доброжелательность, воспитываемая из поколения в поколение, мягкая вежливость и сдержанность в обществе, столько шарма, простоты, самоотречения в личных отношениях».
Бенжамен прожил у Жермены всю зиму и только и говорил ей о своей любви. Но она отказывала ему в близости. Причем вовсе не потому, что считала нужным хранить верность барону де Сталь. Просто Жермена считала, что можно быть вполне счастливой и без этого, прислушиваясь самовлюбленно к своим речам и слушая, правда с меньшим вниманием, философствования собеседника. Бенжамен страстно ее желал. Четыре месяца каждый вечер он ловил каждое слово Жермены, восхищенно смотрел на нее и жаждал обладать этой женщиной. Иногда ему выпадало счастье поцеловать ее руку.
«Мы договорились: чтобы не компрометировать прекрасную хозяйку замка, как бы ни была захватывающа наша беседа, на седьмом ударе часов в полночь я вставал и уходил к себе. Сколько очарования я находил в наших беседах, но мое пламенное желание остаться дольше оговоренного часа разбивалось о ее железную волю. Но в этот вечер, – писал Бенжамен в своем дневнике, – мне показалось, что время пролетело слишком быстро. Я посмотрел на часы в надежде, что я ошибся, и время моего ухода еще не наступило, но несносные стрелки указывали на обратное. Не сдержав гнев, в порыве, простительном только ребенку, я бросил часы об пол и разбил инструмент моей пытки».
– Какое безумие! – воскликнула Жермена, гордая тем, что изобразила гнев.
Бенжамен решил добиться ее, разыграв спектакль. В ту же ночь весь замок Коппе был разбужен ужасными стенаниями, как будто кто-то сильно мучился перед смертью! Месье де Шатовье, месье де Монморанси бросились в ночных одеяниях к комнате, откуда неслись жуткие стоны. Конечно, это была спальня Бенжамена Констана. Мертвенно бледный, между приступами икоты, он указал ворвавшимся в его комнату обитателям замка на склянку с опиумом, стоящую на столике у изголовья. Слабым голосом он умолял позвать мадам де Сталь, чтобы сказать ей последнее прощай. Жермена прибежала и по биению своего сердца поняла, что тоже любит этого человека, решившего умереть, чтобы наказать ее за жестокость. Ее слезы, как противоядие, вернули жизнь «агонизирующему», который, конечно, и не думал глотать весь яд из склянки. Жермена довершила выздоровление «мнимого больного» уже на следующий день. Бенжамен записал в своем дневнике:
«Я не стану покупать новые часы, они мне больше не нужны!»
Для Жермены и Бенжамена следующие четыре месяца были упоительными. Они посвятили свои жизни друг другу. Чтобы удостоверить друг друга в преданности, они дали письменную клятву, что было в моде, – клятву в вечной и неразрывной связи. В конце этих взаимных обязательств расчувствовавшийся Бенжамен добавил, что «нет на земле более любезного создания, чем мадам де Сталь», что четыре месяца, проведенные рядом с ней, он был счастливейшим из людей и что «без души, так его понимающей, ничто не будет его интересовать на земле».
Возвращение в Париж их несколько отрезвило. Бенжамен поспешил изменить мадам де Сталь с политикой, ведь он так хотел «иметь свое место в политике Франции». Несколько месяцев его амбиции мешали ему «играть роль в партии любви». Замок Коппе вновь увидел влюбленных лишь в декабре 1795 г. Было столько яростных споров и ссор, но мадам Рекамье, которая часто была их свидетелем, говорила:
– Бури сменялись ясной погодой. Во всяком случае, их умы лучше соответствовали друг другу, чем их сердца, именно поэтому они всегда спохватывались и мирились…
Маленькая девочка – будущая Альбертина де Брогли, которой барон де Сталь любезно дал свое имя, родилась в июне. И эта крошка, по выражению Бенжамена в его романе «Сесиль», «скрепила их любовь, не сделав их счастливыми».
Бенжамен, более свободолюбивый, чем Жермена, пытался сбежать от прекрасной хозяйки Коппе в Париж. Но, как и она, Констан был рабом знаменитого салона мадам де Сталь, где они оба блистали, перебрасываясь остротами, как мячом. Это было обязательным упражнением для поддержания их репутации. Благодаря мадам де Сталь, Бенжамен Констан был назначен членом трибунала самим первым консулом. Теперь их связь приобрела несколько политический оттенок, причем более выгодный для Бенжамена. Впрочем, не переставая встречаться и любить по-своему Жермену, Констан с декабря 1798 г. начинает роман с Жюли Тальма, бывшей женой великого актера. Она была старше Констана на одиннадцать лет и согласилась делить его с Жерменой. Но через несколько месяцев они были на грани разрыва. Бенжамен одновременно открыл очередную страницу своих любовных романов. На сей раз с прекрасной ирландкой – Анной Линдсей, которая с первой же встречи влюбилась в писателя, ставшего уже известным. «Влюбилась безгранично», – как она говорила.
«Я вижу, слышу, дышу только для вас, – писал ей Бенжамен. – Мой друг, вы меня любите, отдайте мне всю себя, или я умру. Никогда я не испытывал ничего подобного. Никогда такой яростный пыл не поглощал меня. Мое дыхание обжигает, моя кровь кипит в венах, мои нервы на пределе. Просто невозможно, чтобы мой организм выдержал такое напряжение еще несколько дней. Вы меня любите, я вам нужен, вы не можете жить без меня, мой друг, прийди ко мне, отдайся мне. Я не отвечаю ни за свой разум, ни за мою жизнь!»
В конце концов она уступила.
«Я посвящу вам всю мою жизнь», – уверял ее Бенжамен. Но через несколько дней он посылает ей записочку:
«Мне не удастся сегодня побыть с вами наедине. Я должен отдать ей целый вечер, выслушивая бесконечные жалобы…»
Речь идет о мадам де Сталь, которая обладала гениальным даром устраивать скандалы, которых Бенжамен боялся, как огня. Анна Линдсей, менее сговорчивая, чем Жюли Тальма, требовала разрыва и не принимала это «сожительство умов», начинавшееся на приеме гостей в салоне мадам де Сталь и заканчивающееся часто в спальне. Бенжамен попытался объяснить Анне ситуацию:
– Мне необходимо, чтобы защищать свои идеи, изображать связь, которая ничего не имеет общего с моими чувствами к вам.
Думая, что он очень хорошо все объяснил, Бенжамен отправился на три дня к Жермене. Смертельно задетая таким предательством, Анна предпочла уехать, жалуясь на свое огромное горе:
– Три дня провести с ней, несмотря на мою боль, зная мой характер, имея столько доказательств моей безграничной и деликатной любви? Я умираю, и никогда не зарастут мои раны. Я его презираю и обожаю!
И она исчезает из его жизни. И вот автор «Адольфа» один на один с мадам де Сталь, чья любовь тоже потеряла былой пыл. Бенжамен честно оценивает ситуацию:
– Я нахожусь теперь в сложном положении. Жермена обладает столь блистательными достоинствами, что, если я порву с ней, многое изменится в моей жизни. У меня будет много связей во Франции или там, где я буду жить, но я потеряю поддержку этого быстрого и глубокого ума, этого по сути чудесного сердца и эту беспримерную преданность, которой теперь я могу располагать. С другой стороны, заглянем в будущее. Уже давно я не люблю Жермену, и что дальше? Как выйти из положения? Жениться? Но если сообщить об этом решении мадам де Сталь, какую ужасную сцену она устроит! Надо действовать решительно и быстро. Неожиданно женившись, я еще могу вновь завоевать дружбу Жермены, и уже не будет стоять вопрос ни о связи, ни о любви. Вот и решение! Надо жениться.
Но на ком? К счастью, он получил письмо от Шарлотты Гарденберг. Вечный любовник «ощутил сильное сердцебиение», узнав знакомый почерк. Прекрасная Шарлотта, к которой он питал столь возвышенные чувства двенадцать лет назад и которую он покинул по ее же просьбе, поскольку у нее не было больше сил сопротивляться желанию Бенжамена, была не замужем. События этого периода записаны шифром в дневнике Констана, правда, расшифровка дана тут же. Цифра 2 – обозначает желание разорвать слишком затянувшуюся связь, 12 – обозначает женитьбу на Шарлотте, 11 – размышления о матримониальных намерениях. Цифры двенадцать следуют одна за другой, одиннадцать – попадается редко, двойки проявляются слабо. Все же цифра двенадцать победила. Шарлотта стала для него открытием, а не продолжением. На сей раз она не сопротивлялась чувствам. Бенжамен был ошеломлен: молодая женщина была удивительной и великолепной возлюбленной.
«Сумасшедшие дни. Упоение любовью! Что это значит? Вот уже двенадцать лет я не испытывал ничего подобного, это сумасшествие! “Двенадцать” противостояла “двум”. Шарлотта полна благородства, никто так не любит как она. Вопрос о женитьбе уже не стоит, это мой священный долг».
Бенжамен сообщил о своем решении Жермене, после чего началась буря. «Буря, – как пишет писатель, – которая продолжалась целый день и всю ночь».
Мадам де Сталь умела защищать свои интересы, устраивая бесконечные сцены. На рассвете, побежденный, обессиленный, исчерпав все аргументы, Бенжамен обещал не жениться… но это не помешало ему упиваться счастьем с Шарлоттой. На следующий год Констан приехал навестить Жермену в Коппе. Едва он вышел из экипажа, как Жермена схватила его за руку и силой потащила в парк. Эхо разносило ее крики, оскорбления в адрес Шарлотты и упреки Бенжамену.
Все время его пребывания в замке Жермена с растрепанными волосами, с голой грудью, с блуждающим взглядом появлялась то в парке, то в комнате любовника, постоянно угрожая убить себя, если он бросит ее ради Шарлотты. Часами она издавала дикие вопли. Перерывы между сценами становились все меньше, превращая дни и ночи в сплошной кошмар, так что Бенжамен не выдержал и нашел в себе смелость не порвать открыто с Жерменой, но жениться тайно на Шарлотте.
Молодожены с благоразумного согласия Шарлотты ничего не сообщили о свадьбе неистовой хозяйке замка Коппе. Следующим летом, как обычно, Бенжамен опять занял в ее доме место интеллектуального забавника, в то время как бедная Шарлотта скучала в деревне поблизости от замка. Муж тайно навещал жену, дрожа от мысли, что Жермена раскроет его «измену».
В мае 1809 г., собравшись с силами, Бенжамен и Шарлотта решили поставить в известность мадам де Сталь об их женитьбе. Отправив Шарлотту на постоялый двор в Сешрон возле Женевы, сам он укрылся в Фернее. Шарлотта отправила мадам де Сталь безобидное письмо, но подписанное – Шарлотта Констан. Она доверила письмо конному посыльному, который отправился в путь поздно вечером. Думая, что у нее есть время хотя бы до утра, Шарлотта решила попарить ноги. Только она расположилась, как дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Жермена. Стоя в бадье с водой, Шарлотта как можно любезнее приветствовала соперницу. Она подтвердила, что стала законной супругой месье Констана. Сцена длилась семь часов. Ужасная сцена. Утром баронесса, помятая, пораненная, страдая больше от ран самолюбия и гордости, чем от царапин, убралась восвояси, оставив Шарлотту продолжать ножную ванну в остывшей воде. Шарлотта проявила максимум терпения и снисходительности во время «бури».
В конце концов Жермена де Сталь смирилась с его женитьбой и отпустила его, а Бенжамен Констан влюбился до потери рассудка в мадам Рекамье, которая отомстила за всех покинутых женщин…
Мадам де Сталь. Книги онлайн
Баронесса Анна-Луиза Жермена де Сталь-Гольштейн (фр. Anne-Louise Germaine de Staël-Holstein), урождённая Неккер (Necker; 1766–1817) — французская писательница, теоретик литературы, публицист, имевшая большое влияние на литературные вкусы Европы начала XIX века.
Дочь министра финансов Жака Неккера. Хозяйка литературного салона. Пользовалась авторитетом в политических кругах и публично оппонировала Наполеону, за что была выслана из Франции. В 1803–1814 гг. держала салон в швейцарском замке Коппе. Отстаивала равенство полов, пропагандировала романтическое направление в искусстве. Наиболее известна под сокращённым именем мадам де Сталь (фр. Madame de Staël).
Еще в 15-летнем возрасте Жермена написала замечания к знаменитому финансовому «Отчету» своего отца и сделала извлечения из «Духа законов» Монтескьё, присоединив к ним свои собственные размышления.
В 1786 году, уступая советам отца, Жермена вышла замуж за барона де Сталь, но в этом браке не нашла счастья, о котором мечтала.
Когда вспыхнула революция, и барон вынужден был бежать из Франции, мадам де Сталь сначала осталась в Париже. Но вскоре и ей пришлось покинуть Париж, она нашла убежище в Англии, а в 1793 году переселилась в Швейцарию (в Коппэ), где продолжала писать.
В 1796 году французская республика была признана Швейцарией и Жермена смогла вернуться в Париж. Здесь её салон вновь стал влиятельным литературным и политическим центром. Добившись негласного развода с мужем, но, продолжая жить с ним в одном доме, де Сталь сделалась мишенью для пересудов со стороны её светских и политических противников.
Когда салон мадам де Сталь стал центром оппозиции, ей было велено покинуть Париж, и в 1802 году она отправляется в Германию. Здесь она знакомится с Гёте, Шиллером, Фихте, В. Гумбольдтом, А. Шлегелем. Впечатления от этой поездки легли в основу книги: «De l’Allemagne», написанной пятью годами позже. Затем она отправляется в Италию. Плодом путешествия де Сталь по Италии был её роман: «Corinne ou l’Italie».
Вообще, героини де Сталь, списанные с неё же самой — талантливые и сильные женщины («Каринна», «Дельфина»), жаждущие признания и настоящей любви.
В 1812 году преследование швейцарских властей, действовавших в угоду Наполеону, заставили писательницу бежать из Коппэ, и она через Австрию отправилась в Россию, где ей было оказано самое широкое гостеприимство.
Из России де Сталь уехала в Англию и оставалась там до тех пор, пока Наполеон не был разбит и заключен на острове Эльбе; тогда она вернулась в Париж после 10-летнего изгнания. Последние годы жизни писательница посветила фундаментальному труду о Французской революции и её последствиях. В конце книги она предсказала политическое будущее мира. И ни в чем не ошиблась.
Книги (2)
«Десять лет в изгнании» — рассказ знаменитой французской писательницы Жермены де Сталь (1766-1817) о Наполеоне и о том, как, спасаясь от его тирании, она летом 1812 года, в самый разгар военных действий, пересекла всю Европу, чтобы через Австрию, Россию и Швецию попасть в Англию.
Перевод снабжен подробными комментариями, в которых не только разъясняются упомянутые в тексте реалии, но и восстанавливаются источники сведений г-жи де Сталь о России и круг ее русских знакомств.
Книга переведена и откомментирована ведущим научным сотрудником ИВГИ РГГУ Верой Аркадьевной Мильчиной.
Мадам де Сталь — французская писательница, известная также политическими и историческими сочинениями, бывшая в оппозиции Наполеону, держательница светского салона, в котором бывали Талейран и Б. Констан, по словам А. С. Пушкина, ее «удостоил Наполеон гонения, монархи доверенности, Европа своего уважения».
«Коринна, или Италия» — это и красочный путеводитель по Италии и итальянскому искусству с яркими описаниями храмов, дворцов, праздников и обычаев, и роман о любви, о выборе между славой и любовью, затрагивающий и тему эмансипации.
Читайте также: